Улей Хеллстрома
Шрифт:
Мерривейлу не понравился тон Перуджи по телефону, но ему удалось не выказать этого, давая аргументированные ответы ровным голосом. Перуджи был в гневе и не пытался скрыть этого. Для Мерривейла Перуджи представлял главное препятствие, мешающее повышению. Мерривейлу казалось, что он хорошо понимает Перуджи, но его оскорбляла реакция этого человека, говорившая о его более высоком положении в Агентстве.
Мерривейла отозвали с утреннего инструктивного совещания, на котором определялись новые группы для отправки в Орегон. Он покинул совещание неохотно, но без промедления. Нельзя заставлять ждать Перуджи. Тот был одним из немногих, кто мог ежедневно встречаться лицом к лицу с Шефом. Он, может, даже знает настоящее имя Шефа.
На гладкой серой промокательной бумажке, лежащей на столе Мерривейла, лежал старинный нож в форме кавалерийской сабли. Он взял его и стал протыкать промокашку острым концом; слушая, он глубже надавливал, когда разговор приобретал более резкие тона.
– Это было в начале месяца, Дзула, – произнес Мерривейл, зная, что это просто отговорка, – и мы не узнали с того времени ничего нового.
– Что мы знаем сейчас? – Вопрос прозвучал резко и осуждающе.
– Мы знаем, что там есть некто, кто не колеблясь заставляет наших людей просто… исчезнуть.
– Мы уже знали об этом!
– Но мы не оценили степень решимости наших противников бросить нам вызов.
– У нас так много людей, что мы можем просто пожертвовать ими, чтобы выяснить такие важные факты?
«Лицемер! – подумал Мерривейл. – Никто не терял больше агентов, чем Перуджи. Он отдавал мне такие недвусмысленные приказы, которые стоили нам целых команд».
Мерривейл еще глубже воткнул ножик, поморщившись, когда заметил, что на поверхности стола появилась царапина. Он сказал себе, не забыть бы заменить промокашку сразу после звонка.
– Дзула, ни один из наших агентов не считает, что это дело безопасное. Они знают, на что идут.
– Но знают ли они, что и вы отправитесь вместе с ними?
– Это нечестно, – вырвалось у Мерривейла, и он подумал о скрытом смысле действий Перуджи. – Чем вызвана такая резкая атака? Что там происходит, в верхах?
– Вы дурак, Мерривейл, – сказал Перуджи. – Вы потеряли трех опытных агентов.
– Инструкции для меня были точными, вы знаете это, – ответил Мерривейл.
– И получая их, вы делали то, что считали правильным?
– Естественно. – Мерривейл ощутил пот под воротничком и потер пальцем в том месте. – Мы не знали наверняка, что произошло с Портером. Вы велели послать мне его одного. Это ваши же слова.
– И когда Портер… просто исчез?
– Вы сами говорили, что у него были личные причины, чтобы исчезнуть!
– Какие еще личные причины? Послужной список Портера – один из лучших.
– Но вы же сказали, что он поссорился с женой.
– Разве? Я этого не помню.
«Итак, вот а чем дело», – подумал Мерривейл. Живот его стянулся в тугой узел боли.
– Вы знаете, что это было ваше предложение в качестве возможного оправдания послать команду из двух человек, но с теми же инструкциями.
– Я ничего такого не помню, Мерривейл. Вы послали Депо и Гринелли в эту орегонскую крысиную дыру, а теперь сидите здесь со своими извинениями. Когда пропал Портер, вам следовало бы отправить официальный запрос об отпускнике, пропавшем предположительно в этом районе.
«Ага, пот как ты собираешься все выставить, – подумал Мерривейл. – Если все пройдет удачно, Перуджи получит все лавры, а если нет, вся вина падет на меня. Ловко придумано!»
– Думаю, – начал он вслух, – это именно с этого начнутся ваши действия, когда вы прибудете в Орегон.
– Вы чертовски догадливы!
«Вероятно, Шеф сам слушает это, – подумал Мерривейл. – О Боже! И зачем я влип в это дело!»
– Сообщили ли вы новым командам, что я лично буду руководить ими? – спросил Перуджи.
– Я сказал им это на совещании, с которого вы меня вызвали.
– Прекрасно. Я вылетаю самое позднее через час и встречу новые команды в Портленде.
– Я сообщу им об этом, – сказал Мерривейл с покорностью судьбе.
– И скажите им следующее: мне нужно, и это особо подчеркните, чтобы эта операция была проведена с предельной осторожностью. Никакой показухи, ясно? У Хелльстрома влиятельные друзья, и не стоит мне напоминать, какая взрывоопасная штука эта экология. Хелльстром сказал правильные слова правильным людям, и теперь его считают экологическим мессией. К счастью, есть и другие, кто понимает, что это – сумасшедший фанатик, и я не сомневаюсь в успехе. Все понятно?
– Да. – Мерривейл не пытался скрыть сейчас горечи. Шеф, безусловно, прислушивался к словам Перуджи. Все это было какое-то театрализованное представление, подготовка козла отпущения. И этот козел отпущения, естественно, он, Мерривейл.
– Сомневаюсь, и сильно, что вы меня правильно поняли, – заметил Перуджи, – но, вероятно, в достаточной степени, чтобы следовать моим инструкциям, не допуская более постыдных ошибок. Примите это к сведению незамедлительно.
На линии раздался резкий щелчок.
Мерривейл вздохнул и положил трубку на место. Все было ясно и так. Он должен жонглировать тем, что у него имеется. А если он что-то упустит, пальцы будут показывать только в одном направлении. Ладно, он и прежде попадал в подобные переделки, как, впрочем, и сам подставлял других таким же образом. Имеется только один выход. Необходимо переложить ответственность, но сделать это незаметно, так, чтобы казалось, будто все по прежнему находится в его руках. Естественным кандидатом был Коротышка Джанверт. Вначале следует назвать Коротышку вторым номером в этом проекте, сразу после самого Перуджи. Тот не указал, кого он хотел видеть своим первым помощником. Здесь он допустил ошибку. Если Перуджи изменит это назначение, что вполне возможно, тогда он станет ответственным за действия нового второго. Коротышка представлялся удобным выбором. Перуджи несколько раз давал понять, что не доверяет до конца Джанверту. Но этот невысокий человек отличался изобретательностью и находчивостью. И этот выбор следовало отстоять.
16
Из «Руководства по Улью»:
«Стерилизованный работник – вот источник свободы в любом обществе. Даже дикое общество имеет своих стерилизованных работников, причем стерилизация проводится под прикрытием действительной плодовитости, дающей реальные результаты. Но они не имеют своей доли в свободной созидательной жизни дикого общества, а значит, стерилизация эффективна. Такие работники легко распознаваемы. Они не обременены ни интеллектом, ни эмоциями или индивидуальностью. И в этом ни наш Улей, ни насекомые не привносят во Вселенную ничего нового. Что есть у насекомых и что мы копируем, так это общество, где работники упорно работают над созданием Утопии – совершенного общества».