Улицы Севильи
Шрифт:
— Надеюсь, не о замужестве? — она кокетливо вздернула брови.
— Да. О замужестве, — ответил рыбак. — У меня есть древняя карта. Там указано, где спрятаны сокровища. Когда я найду их, я стану богаче всех людей в деревне и в городе. У меня будет больше денег, чем у нашего мэра! Ты станешь моей женой, когда я найду сокровища?
Росалинда расхохоталась.
— Да ты совсем спятил! То ты видишь русалок, то находишь старинные карты… Пепе, ты живешь в выдуманном мире! Оглянись вокруг…
— Обещаю, что найду сокровища. Я буду богат. Так ты выйдешь за меня?
— Сначала найди сокровища. Смотри, без них не возвращайся! — Росалинда поднялась, бросила на него презрительный взгляд и скрылась в доме.
Пепе отправился к себе, слегка огорченный ее ответом.
Покинув деревню, ни с кем не попрощавшись, Пепе решил напоследок повидаться с доном Гонсало и получить его благословение. Рыбак знал, что больше не увидит старика, ведь, по его собственным словам, жить тому оставалось всего год.
— Главное — не сдаваться, — сказал ему на прощанье старик, — тогда ты обязательно найдешь то, что ищешь.
И Пепе отправился на поиски сокровищ. Через месяц в старом замке, находящемся на севере Испании, он тщательно осмотрел все потайные места, о которых говорил ему старик, обшарил каждый угол, перевернул каждый камень, но сокровищ там не было. Тогда он отправился в Португалию, затем во Францию, потом добрался и до Британских островов, однако всюду его преследовала неудача. Много времени потратил Пепе, ведь у него не было денег, и ему приходилось подрабатывать то рыбаком, то грузчиком в порту, то садовником в богатых домах. Он даже торговал в магазине, правда, не проявил особых талантов в этом хитроумном деле, и его вежливо выпроводили вон. Он претерпел множество невзгод и лишений, небо служило ему крышей, вдобавок на месяц он угодил в тюрьму за бродяжничество, познал голод и холод, подхватил какую-то неведомую болезнь, отчего все тело его покрылось сыпью, и исхудал так, что у него уже не было сил подняться с постели, если так можно было назвать тоненькую соломенную подстилку, на которой он спал.
Прошел год, дон Гонсало умер; направляясь в Данию на небольшом рыбацком судне, Пепе вдруг сердцем почувствовал это — словно холодок пробежал по его спине, и он явственно вспомнил старика, и понял, что того больше нет. Пепе снял с головы шапку, и долго стоял на палубе, глядя на серые волны холодного северного моря, думая о доне Гонсало и его последнем напутствии.
В Дании ему пришлось еще труднее, нежели в других странах — там он хотя бы приблизительно мог понять, что говорили ему люди, их язык был похож на его родной. Но в Скандинавии он не понимал ровным счетом ничего, и найти работу стало несравненно сложнее. И все-таки ему удалось добраться до развалин старинного замка, где, как и во всех предыдущих случаях, Пепе надеялся отыскать сокровища. И вот, сидя на холодном каменном полу, здесь, в Дании, он в очередной раз испытал разочарование. Ему опять придется быть сильным. Опять придется работать и искать, искать и работать. Только мысль о Росалинде поддерживала его в такие горестные минуты. Он боялся, что она уже вышла замуж, не дождавшись его возвращения, но в душе знал, что девушка слишком любит и ценит себя, чтобы так легко кому-то доверить свою судьбу. Вот когда он вернется, когда он будет богат… Они будут красивой парой, они очень подходят друг другу! И потом — ведь остался всего один замок. Сокровища наверняка находятся там. Нужно только добраться туда.
Три месяца провел в Дании Пепе, привык и к холодному ветру, и к промозглой сырости, но главное — он научился понимать язык этих людей и говорить короткие простые фразы. Он научился даже немного читать на их языке, хотя буквы слегка отличались от тех, которые он видел у себя на родине.
С помощью капитана-датчанина, честного и доброго малого, корабль которого Пепе разгружал в порту, бывший рыбак, а теперь искатель приключений пересек Балтийское море и добрался до Швеции, где ему предстоял долгий путь на север, через озера и горы — туда, где находились руины последнего замка. Этот неблизкий путь занял еще несколько месяцев, и Пепе уже совсем выбился из сил и пал духом, когда в предрассветной мгле увидел белоснежные вершины горного хребта, на одном из склонов которого и высился старый замок, не до конца разрушенный временем.
Отдохнув несколько дней на берегу серебристой реки, в прозрачной воде которой плескалась форель величиной в человеческую руку, Пепе отправился в горы. С каждым днем, с каждым часом идти становилось все труднее, все труднее становилось дышать, ледяной воздух обжигал лицо, замерзшие ноги с трудом передвигались по снежному насту и скользкому льду. Там, внизу, уже наступила весна, здесь же, в горах, была вечная зима. К вечеру поднялся ветер, началась пурга. Стемнело, и Пепе понял, что обречен на верную гибель, снежный буран занесет его, суждено ему, видно, замерзнуть здесь, в этой снежной стране. Только сильная воля и любовь заставляли его подыматься и продолжать путь. Но когда рыбак совсем уж было потерял надежду, вдалеке он увидел мерцающий огонек, приветливо светивший из-за выступа горы. Собрав последние силы, он направился туда и примерно через час поднялся на занесенные снегом ступеньки небольшого домика. Пепе громко постучал, боясь, что из-за завываний ветра его никто не услышит, но, к его удивлению, дверь тотчас же распахнулась, и на пороге появилась высокая девушка в просторном черном платье. Длинные волосы, белые, как у всех шведок, струились по ее плечам, широко распахнутые голубые глаза доверчиво смотрели на него.
Пепе не мог говорить от холода и усталости, взгляд же его умолял о помощи.
Девушка так же молча сделала ему знак войти, и рыбак прошел в дом. Повеяло теплом растопленного очага, весело и жарко потрескивали поленья, и Пепе понял, что он спасен.
— Раздевайся и садись за стол, — тихо сказала девушка, подала ему тарелку с дымящимся супом и кружку с чем-то покрепче воды — это он понял по запаху.
Он ел, чувствуя, как холод покидает его окоченевшие внутренности, а девушка молча смотрела на него.
— Меня зовут Пепе, — наконец нарушил он молчание, отодвинув тарелку и поблагодарив хозяйку кивком головы.
— А меня — Хельга, — представилась девушка.
— А где все остальные? — спросил Пепе.
— Я одна, — ответила она.
Пепе кивнул.
— Я тоже.
Девушка улыбнулась.
Пепе присел у очага, Хельга же молча постелила ему на деревянной кровати, и, не дожидаясь слов благодарности, отправилась спать в другую комнату: в домике их было две.
На другой день Пепе решил отправиться дальше, но пурга все не утихала. Ветер по-прежнему поднимал вихри снежной пыли, и ничего не было видно дальше вытянутой руки.
— Куда ты пойдешь? Там же буран! Ты пропадешь в горах! Заблудишься! Оставайся, покуда не распогодится, — сказала Хельга, и благодарный Пепе, с ужасом думавший о перспективе замерзнуть средь занесенных снегом скал, с радостью согласился.
За обедом они разговорились, и Пепе, несмотря на то что плохо знал шведский язык, сумел рассказать ей, куда и зачем он идет, поведал о доне Гонсало, о сокровищах и, конечно же, о Росалинде. Устав от одиночества и испытывая желание общаться, он в порыве откровенности рассказал ей даже про историю о русалке и про свое смешное прозвище, но Хельга на удивление спокойно отнеслась к этой истории, даже не улыбнулась, а лишь серьезно сказала: «А что? Хорошее слово — русалка…»
Эта девушка положительно нравилась ему.
— Знаешь, — объявила она вечером, — ты не сможешь добраться до замка один! Дорога сильно петляет в горах, а после такой метели ее и вовсе не будет видно. Я пойду с тобой и помогу тебе отыскать замок.
— Спасибо! — Пепе так и просиял. — А то я уж и правда начал бояться, что не найду дороги. Я отдам тебе за это четверть своих сокровищ.
Пепе был не жаден и охотно предложил бы девушке и половину, но боялся, что другой половины окажется недостаточно, чтобы жениться на Росалинде.