Улика
Шрифт:
Мы остановились лишь однажды, когда Терри представлял меня человеку по имени Джон Залькович.
— Джон — инженер-химик, а также наш консультант,— сказал Терри.— Он работает у нас с шестьдесят шестого года. Если у вас есть какие-нибудь вопросы о процессах высоких температур, вы можете ему их задать.
К сожалению, мне трудно было выдать что-нибудь подобное экспромтом, если только, может быть, что-нибудь о пульсирующей силовой установке для главной горячей камеры.
Терри направлялся к черному ходу, и я потрусила за ним.
Справа была вращающаяся стальная дверь вдвое шире обычной. Она могла подниматься, чтобы пропустить поступающие грузы или же выгрузить готовую продукцию. Мы вышли на аллею, пересекающую улицу, которая осталась за нами.
— На которой из сестер Вуд вы женаты? — спросила я.— Я училась в школе с Эш.
— На Олив,— ответил он улыбаясь.— Как, вы сказали, вас зовут?
Я сказала ему свое имя, и мы весело проболтали весь остаток пути, умолкнув, лишь когда перед нами возникли неясные очертания обгоревшего скелета складского помещения.
ГЛАВА 3
Осмотр пожарища занял у меня три часа. Терри совершил все процедуры, связанные с отпиранием замка, несмотря на то что это выглядело довольно нелепо, если учесть разрушения, принесенные пожаром. Основная часть коробки здания осталась стоять, но второй этаж провалился и первый представлял собой теперь непроходимую массу почерневших обломков. Стекла в окнах первого этажа лопнули от высокой температуры. Металлические трубы были обнажены, многие из них свернуты под тяжестью стен, валившихся внутрь. Оставшиеся узнаваемые предметы были похожи на тени абстрактной формы, лишенные цвета и каких бы то ни было деталей.
Когда уже стало ясно, что я собираюсь провести там некоторое время, Терри извинился и вернулся на завод. В тот день «Вуд и Варен» закрывались рано — канун Рождества. Он сказал мне, что если я скоро закончу, то я могу зайти выпить стаканчик пунша и отведать рождественского пирога. Я только что взялась за измерительную рулетку, блокнот и карандаши, мысленно планируя, в каком порядке я собираюсь работать. Так что я поблагодарила его и даже не заметила его исчезновения.
Я обошла здание по периметру, отмечая участки, наиболее пострадавшие от пожара, и проверяя оконные рамы на предмет следов взлома. Я не знала, когда прибудут рабочие, и, так как не было явных признаков поджога, мне казалось: «Калифорния Фиделити» не вправе настаивать на отсрочке. В понедельник утром я проверю в общем состояние финансов Ланса Вуда, чтобы убедиться, что нету никаких тайных мотивов пожара из соображений выгоды. Хотя это уже чистая формальность, так как начальник пожарного департамента в своем заключении исключил возможность поджога. Так как, по-видимому, это был для меня единственный шанс осмотреть место пожара своими глазами, я все сфотографировала, использовав две пленки.
Насколько я могла предположить, возможным источником пожара стала северная стена, что и соответствовало версии о неисправности электропроводки. Мне вообще-то следовало бы проверить схему расположения проводки по официальной документации, но я подозревала, что глава пожарного департамента уже проделал это в процессе подготовки своего заключения. Поверхность обуглившегося дерева представляла собой типичную линию «крокодиловой пасти»: наименьший зазор, но наиболее обгоревшая часть — в тыльной части здания. Так как горячие газы поднимаются вверх, а огонь обычно движется туда же, можно проследить путь пламени, которое стремится ползти вверх, пока не встретит какое-нибудь препятствие. Затем оно стелется горизонтально, отыскивая другие ходы вверх.
Большая часть внутренних помещений была выжжена напрочь. Несущие стены устояли, черные, все в золе. Я осторожно пробиралась среди обуглившихся обломков, составляя детальный план этих руин, отмечая степень обгорания, общий вид и карбонизацию обгоревших предметов. Поверхность предметов, попадавшихся мне на глаза, была разрисована черным и покрыта светлым пеплом, свидетельствующим о высоких температурах. На складе знакомо воняло горелым деревом, копотью, испорченной системной влагоизоляции. Чувствовались стойкие запахи разложившихся предметов. Был еще какой-то запах, но я не могла понять, что это. Возможно, это было связано с хранившимися здесь материалами. Когда накануне я разговаривала с Лансом Вудом по телефону, я попросила его представить инвентарную опись. Нужно будет посмотреть их, возможно, они помогут мне точно определить природу запаха. Нельзя сказать, что я была в восторге от того, что мне пришлось обследовать место пожара до беседы с ним, но выбора у меня, похоже, не было, так как он исчез. Может быть, он вернется на рождественскую вечеринку и там я смогу припереть его к стенке и потребовать свидания в понедельник утром.
В два часа дня я сложила свой блокнот и отряхнула джинсы. Мои теннисные туфли были почти совершенно белые от пепла, и я подозревала, что и лицо у меня все в грязи. Тем не менее я по праву гордилась проделанной работой. «Вуд и Варен» придется произвести некоторые подсчеты в интересах сторон, заключивших с ними контракты, и представить эти данные в «Калифорния Фиде-лити» вместе с моим ходатайством о предоставлении им страховки. Исходя из характера потери, я подозревала, что им выплатят пятьсот долларов в возмещение ущерба и дополнительную компенсацию за хранившиеся на складе материалы.
Вечеринка была в разгаре. Празднество сосредоточилось во внутренних помещениях, где на чертежном столе расположился графин с пуншем. Со столов все было убрано, и на них были видны тарелки с холодным мясом, сыром и крекерами, а также фруктовый пирог и домашнее печенье. Служащие компании, общим числом около шестидесяти человек, создавали ощутимую шумовую завесу. Атмосфера вечера становилась все более живой и непринужденной, по мере того как убавлялось пунша. Рождественские песни, обработанные в стиле регги, разносились из динамиков внутренней связи.
Все еще не было никаких признаков возвращения Ланса Вуда. Но на другом конце комнаты я заметила Хедер. Щеки ее порозовели от выпитого алкоголя. Терри Коулер поймал мой взгляд и пробрался ко мне сквозь толпу. Подойдя ближе, он наклонился к моему уху.
— Давайте-ка заберем вашу сумочку, пока все это не вышло из-под контроля,— сказал он. Я с готовностью кивнула и медленно вдинулась вслед за ним через комнату секретарши в кабинет Ланса Вуда. Дверь была распахнута настежь, и рабочий стол Ланса представлял собой что-то вроде стойки бара. На нем стояли бутылки со спиртным, ведерки со льдом, пластмассовые стаканчики, и несколько человек, с комфортом расположившись в удобных креслах, угощались крепкими напитками. Мою сумочку засунули в узкую щель между шкафчиком для папок с делами и книжным шкафом, набитым всякого рода техническими руководствами. Я убрала фотоаппарат и блокнот и повесила сумочку на правое плечо. Терри вызвался принести мне стаканчик пунша, и после недолгих колебаний я согласилась. В конце концов, а почему бы и нет?
Моим первым побуждением было уйти сейчас же, как только я смогу найти благовидный предлог. Я вообще-то не очень хорошо чувствую себя в больших компаниях, тем более что в данной ситуации я никого из присутствующих не знала. Меня удерживало лишь ясное осознание того, что мне абсолютно некуда идти. Это вполне могло оказаться пиком моих рождественских празднеств, и я подумала, что можно было бы задержаться здесь и попробовать повеселиться. Я выпила немного пунша, угостилась сыром и крекерами, съела несколько пирожных, стараясь при этом улыбаться как можно дружелюбнее и вообще вести себя доброжелательно по отношению ко всем в комнате. В три часа дня, когда вечеринка подходила к своему апогею, я, извинившись, попрощалась и направилась к выходу. Я была уже почти у двери, когда меня кто-то окликнул по имени. Я повернулась. Ко мне по проходу двигалась Хедер, размахивая конвертом, на котором виднелись вытесненные реквизиты «Вуд и Варен».