Улики исчезают в полночь

Кускова Алина

– Р-гав! – подтвердила ее мысль собака, вильнула хвостом и широко зевнула.

– Правильно, – согласилась Василиса. – Спи, собачка, гулять нам с тобой некогда. Сейчас мы отправимся к Аделаиде. Брать с собой тебя не будем, толку мало. Аделаиду ты знаешь и не испугаешь. А она должна чего-то бояться. Я это нюхом чую.

– Га-а-а-ав, – отреагировала Эльвира и опустила морду на коврик.

Аделаида Ведьминская нисколько не удивилась визиту приятельниц, или, во всяком случае, не показала виду, что удивлена.

Презрительно фыркнув, она поправила длинные иссиня-черные волосы, ниспадающие на черный шелковый халат в стиле кимоно, и протопала длинными ногами, обутыми в темные тапки с угольно-черным кроличьим помпоном, в комнату.

– У нее что, траур? – тихонько поинтересовалась Василиса у Юльки, отправляясь за соседкой следом.

Юлька пожала плечами. Рассказывать, что у Аделаиды черный цвет любимый, сейчас не имело смысла. Это она объяснит Василисе потом. Но объяснять ничего не потребовалось. Преобладание темных тонов в обстановке комнаты настолько поразило Василису, что та буквально упала в черное кожаное кресло, разглядывая детали интерьера.

– Чай или черный кофе? – спросила, как бы между прочим, Аделаида, всем своим видом при этом показывая: что бы ни попросили гостьи, она принесет черный кофе.

– Кофе, – выдавила из себя Юлька, устраиваясь на диване. Говорить о том, что темный диван был покрыт черным покрывалом, – повторяться.

Василиса молча кивнула.

Пока Аделаида возилась на кухне (Василиса с ужасом представила черную кухню!), гостьи успели разглядеть всю обстановку стандартной комнаты обычной квартиры панельного дома. Необычного здесь было много, начиная от стеклянного стола (странно, что не черного!), заваленного картами Таро, хрустальными безделушками фэн-шуй, жуткими амулетами и прочей мелочью.

Василису заинтересовали картины, украшающие выкрашенные фиолетовой краской стены комнаты. Более загадочных изображений Василиса в жизни своей не видела.

– Мои работы, – бросила Аделаида вернувшись с дымящимися чашками на жостовском подносе.

– Обалдеть, – произнесла Юлька, тоже рассматривающая странную мазню.

– Я в некотором роде, – призналась Ведьминская, – свободный художник.

– Понятно, – кивнула Василиса. Хотя ей ничего не было понятно. Разобраться в сложных сплетениях души Аделаиды она явно не смогла бы, судя по тому, что эта душа выплескивала наружу. К Ведь минской очень подходила обиходная фраза «Чужая душа – потемки». Темноты здесь было предостаточно.

Василиса взяла чашку, кофе оказался из разряда быстрорастворимого. Но она об этом не пожалела, задерживаться в гостях у Аделаиды не хотелось. Мозг работал лихорадочно. Итак, они с Юлькой, собираясь сюда, решили начать разговор исподволь, осторожно, чтобы не спугнуть предполагаемую преступницу. Очень хорошо, что они начали с кофе и картин. Видимо, этого будет вполне достаточно, чтобы перейти к основной части.

Юлька с чашкой в руке озиралась по сторонам и, видимо, думала о том же самом. Потому и брякнула:

– Ада, ты перстень не теряла?! А то мы нашли твой!

Устроившаяся рядом с ней на диване Аделаида поперхнулась, закашлялась, расплескала быстрорастворимый напиток, и Василиса поняла, что они попали в точку.

– Черный крест в серебристой оправе, – добила жертву Василиса, мстительно прищурив умные глаза.

Аделаида с чашкой в руках бросилась на кухню.

– Пойду, – встала Василиса, – постучу ей по спине.

– Осторожно, Василиса, как бы она не настучала тебе по голове битой! – встрепенулась Юлька и пошла следом.

Кухня, к облегчению Василисы, оказалась самой обычной и чернотой не страдала. Аделаида стояла у раковины, ухватившись за нее руками, и кашляла.

– Ничего страшного, – Василиса постучала по ее спине, – попало не в то горло… Бывает, пройдет.

– У меня тоже такое однажды было, – попыталась сгладить обстановку Юлька, – я пила чай, смотрела комедию, там как раз такое показывали, умереть, не встать… – Она осеклась, заметив злой взгляд Аделаиды.

– Ладно, – сказала Василиса, отходя к окну, – чего ходить вокруг да около. Перстень есть, и он улика. Его видели братья Карамазовы, в нем преступник душил жертву…

– Жертву?! – завопила Аделаида, понимая, что неадекватным поведением выдала себя. – Это Ева-то жертва?! Стерва, по которой могила плачет! Я не удивлюсь, что она уже там. Наверняка Аркадий постарался, она предала и его, и меня!

Аделаида открыла кран с холодной водой и умыла раскрасневшееся лицо.

– А кто у нас Аркадий, который постарался с могилой? – наивно поинтересовалась Юлька, приседая на табурет.

– Аркадий Сидорович Плешь, – пояснила Василиса, – второй кавалер Евы Дворецкой.

– Первый! – поправила ее Аделаида, вытирая лицо. – Он был у нее перед Олежкой! Стерва!

– А кто у нас Олежка? – глупо поинтересовалась Юлька.

– Олег Викторович Сметана, – вздохнула Василиса.

– На Олежку он как-то не похож, – поразилась Юлька, вспоминая тучного, солидного директора.

– Что ты понимаешь в мужчинах, – презрительно фыркнула Аделаида, глядя на Юльку.

– Ничего, – согласилась с ней та. Она действительно мало понимала, как можно страдать по Сметане, по человеку, а не по продукту. Ладно уж мучиться тем, что увели кузена, то есть Гунькова. Вот это мужчина! Да и мучиться-то можно недолго, узнав, кто он на самом деле – подлец и негодяй.

– Пойдемте в комнату, – предложила Аделаида, заварив себе новый кофе.

Василиса кивнула. В комнате осталась ее сумочка, а там лежал злополучный перстень. Если она покажет его Аделаиде, то та, обуреваемая низменными страстями, может выхватить его и проглотить. Такие случаи бывали, они подробно описаны в детективных романах. Нужно было привязать к перстню веревочку. Или показать его Аделаиде, но не давать ей в руки. Пусть рассказывает все, глядя на перстень издали.

Василиса прикинула. Расскажет ли Аделаида все или нет.