Улики

Бак Дмитрий Петрович

БОРОДИНО

Неудача! Злое семяиз камней не прорастёт;ризеншнауцер на сеневозлежит, как эхолот;ловит чуткими ушамидольней лозы зыбкий шум:где-то песельник Ошаниншепчет сон про анашу.Вот музыка полковаяприближается в ночи;блещет штык и завываетветер. Кружатся грачи.Всполошился стражник чёрный:на собачьем языкегорн дудит, трубят валторны —время близится к реке.Нет покою в мире этомни сокровищам, ни снам:золотые эполетывплавь пустились по волнам.Всё

затихло. Шире, ширепо воде идут круги;люди тёплые, живыедостают до дна реки;кивер мёртвый, весь избитыйпо течению плывёт;пёс с башкою непокрытойдремлет в будке у ворот,нос холодный в лапах прячети растерянно молчит,взор зажмуренный незрячийтонет в сумрачной ночи.Привечаю чуть не плачаразрушительную тишь.Неуд. Нежить. Неудача.Счастье хлещет выше крыш.

* * *

когда уничтожив спросонокты держишь привычно во тьмечумного ума триста сорокзабытых заглавий в виненет истины более смутнойчем неумолимой виныпалящее пламя и суткисоткутся в посмертные сныпрозрачные долгому взглядуи камни на дне из стеклатак близки что даже не надоза борт наклоняться игласнуёт над поверхностью кожикак ластик туда и сюдатак были мы чем-то похожии общая наша чертатак тонко прочерчена в небеедина во внутренней тьмечто ночи безлунные слепыа дни всё короче к зиме

* * *

в это цветное летовсё чаще думаю о смерти,которой и на свете нет —если верить Арсению Александровичу;нет её обо мне, есть обо всех, кого нет,и это отсутствие смерти обо мнев нашем горячем днеи есть смертьсколько ещё приливов и отливовотчаянной надеждыбудет,за каждым из них освобождающеепритупление чувства конца,благодаря тысяче причин:вот и родители живы,и много людей на свете старше меняии

* * *

Вероятностный признак отсутствия страха,когда воздух густой холодеет в горсти;искажённой усмешки рискованный запах:боль до боли, прощай накануне прости.Из последних сдержи ледяное дыханье,заведи мне за плечи ладонь; заведиколебание лопастей, крыльев мельканье;мельтешение вздохов и слов укроти.Отодвину от глаз окольцованный локон,капли крупного пота сотру, торопясьопоздать на урочную встречу с упрёком,когда эта бессильная дрожь родилась.

Bochum

* * *

вяжет звук солоноватыйподъязычный окоёмловит привкус виноградаконтур чёрных глаукомгде пальпация слепаялепит сахарны уставалидольная криваяогибает парусатряский сор рябит в глазницахнеразборчивым тряпьёмдолго будет виться битьсяпод огнём и под ружьёмдолго птица невелицане синица литься непозволяй душе ленитьсяверить веритас не мне

ДВА СОНЕТА

1

бесхребетный пиарщик двоякосогнувшийся перстштрих-пунктиром тончайшим растёт в мозжечковую полостьраспрямившийся цвет травяной пеленой зелен-колосповторивший наклоном и клоном мой контур небесвыше ста семь и семьдесят смело колышется лесвровень с этими тяжестью нежностью робостьлёгкость ломкую звонко лелеет как родосутверждает колосса подножье на мили окрестбеззаботные дни и не знаешь ещё никогдагде ночует беда и вода что светла как слюдана излом зелена эта твёрдая гибкая воляэластичным нажимом расчерчены ноты твоито ли лето прошло не бывало как водится то лисоловьи не тревожат солдат но все точки над i

2

я тебя по уму рассчитаю расчислю поймутвоему параллельному взгляду какая неволяподлежит словно сон и чего же вам что же вам болеесли слева где сердце как в солнечном детском крымув кострому или в вологду едем и фары во тьмуустремим и околиц и лиц освещаемых в полеразглядим силуэты как блицы зарниц перед боемвечно снится покой голубой в теремуэто максимум-я это максимум-ты темнотыровно столько чтоб силу и тайну водыудержать смертью мёртвою жёлтою жизнью живоютак когда-то впервые натужно сложив дважды дваперемножил слова и усвоил с оглядкою кто имво гробех спящим снова и присно живот даровал

* * *

Хочешь, чтобы сразу, вдруг,коли жила не тонка?В эту мутную игрувзят заменой червяка;быть наживкою не всласть:кто ни рыбка, ни рыбак, —тому выпасть и пропасть —одинакова тоска;режь меня, жги меня,режь, руби, коли и жги:подле адова огняне медовы пироги.На носочки подымусь,белу свету поклонюсьи на все на три-четырепонемногу разойдусь;будь хоть ягодой в горсти,или дьяволом в шерсти —только б лёгкого дыханьянапоследок унести…Закушу недлинный ус:рыболова не боюсь;рыба, рубленая рыба —не медовый, медный вкус.

II

* * *

могу формулировать чувствопока разграфлённой листвойбумажные белые блюдцане бьются над словом и свойнеясный гербарий уловокразвилок нырков и уви —ливающих вкруг оговорокготов затвердить на кровипротелеграфировать пеленгуспеем из точек-тиредо срока сложить перепевывсех мыслимых до ми соль ре —вности этих злых полукровокот чистых до сорных полейв тетради останется шорохпера по бумаге дождейпролившихся пенною влагойодним мановеньем рукиодною незыблемой сагойувял посредине строкитрилистников красных и жёлтыхзелёный рой смело смотричему соответствует шёпоти с чем соотносится крик

* * *

я ж тебя я ж тебя ты ж меня гдев вологде сумрак и в риме ненастьене назови сочинённое счастьегорькой добавкой к пустой воркутекак же сомнением полон и пустэтот такой и неласковый вечерплечи накинь на сбежавшее вечелегче и метче пронзительный прустбьёт меня влёт и навылет но какчерез один расквитаться по счётучтобы и быть и казаться плечо тамстиснет рука и уйдёт в облакавыдох и вдох изумлённый как тетёмно-терновые терпкие слёзычто выливаются в срок не из розыа из угрозы и в вологде-где