Ульмигания
Шрифт:
Отряд вышел к ручью и по его откосу стал подниматься вверх, к озерам в глубине леса, к владениям Варниса. Поднявшись на очередной холм, они увидели деревню. Ворота были открыты, и это не понравилось Ванграпу. Это значило, что род либо ушел, а у него на это было полдня, или, что вернее, — это ловушка.
Ванграп не хотел ввязываться в драку с Вороном. И не только потому, что тот хоть и пробавлялся разбоем, как и всякий другой, но в открытую против Ордена не выступал. Дело было еще и в том, что род Ворона основал друг отца Ванграпа — Балварн. Оба они были из морских волков. Когда-то давно люди из рода Вепря подобрали их на берегу,
Ванграп подумал, что мог бы сжечь деревню, забросав ее стрелами с горючей паклей. Но это ничего бы не дало. Если здесь западня, то уйти просто так ему все равно не дадут. За ним уже наверняка следят лазутчики из ухоронок.
Пока он раздумывал, из ворот деревни выехал всадник и направился к отряду. Он был без бруньи, а когда подъехал ближе, стало видно, что и без оружия, если не считать ножа на поясе.
— Белый Ворон ждет князя Ванграпа, сына Вепря. Если это ты, то мне приказано проводить тебя к вождю.
— Балварн жив?! — удивился Ванграп.
Всадник, не ответив, повернул коня.
Деревня казалась брошенной. Видно, Ванграп был прусским князем только для Балварна. Для остальных — ненавистным крестоносцем.
В центре деревни у дома вождя проводник спешился и скрылся в дверном проеме, завешенном шкурами. К Ванграпу подъехал Виссамбр.
— Князь, а что будем делать с этой?
Девица висела поперек лошади. В Самбии цена мерги сильно колебалась. Иногда за нее нельзя было взять и худого козла, но можно было получить и сверяписа. Это зависело от того, насколько дорога она родственникам.
— Лишняя лошадь нам не помешала бы, — сказал Ванграп. Прусские лошади были мелковаты для рыцарей, но очень выносливы, они идеально подходили для обоза. — Да, попробуй вышибить с них коня. И, кроме того, — Ванграп заговорил по-немецки. — Выведай, что сможешь, о рыжем кобеле. Возьми с собой Фридриха и Эйбута. Будь осторожен — не нравится мне эта тишина.
Шкуры на входе зашевелились. Из-под них выглянул проводник.
— Балварн ждет тебя, князь.
Несмотря на то, что в доме горели факелы, Ванграп не сразу разглядел Балварна, утопающего в груде мехов у очага. Возле него сидела женщина и обтирала ему лоб холстинкой. Видно было, что старого вождя лихорадит, но глубоко запавшие глаза смотрели ясно.
В доме было еще несколько витингов, вождь приказал им выйти. Сделали они это без охоты, косясь на Ванграпа.
Ванграп снял шлем.
— Я боялся, что ты не придешь, — сказал Балварн. — Мой вайделот шептался со своими богами, и они сказали ему, что ты придешь в день моей смерти. Но я никогда не верил прусским богам и боялся, что мне придется уходить в Валгаллу, [101] так и не увидев тебя. Но — Хель [102] у изголовья, и ты — здесь.
101
Валгалла — Страна мертвых в скандинавской мифологии.
102
Хель — богиня смерти.
Вождь замолчал и прикрыл глаза. Тут же женно зачерпнула плошкой густую дымящуюся жидкость из горшка у очага и поднесла к его губам. Вождь отвел плошку.
— Один [103] не дал мне счастья иметь детей. Но, очень давно, когда мы с твоим отцом были рабами у Вепря, мы стали братьями.
Балварн выпростал руку и показал Ванграпу шрам на запястье.
— У меня нет других наследников, кроме тебя, — он поднял руку, предупреждая возражения. — Не торопись с ответом. Подумай. Я знаю, род Ворона небольшой. Кроме того, у тебя будут сложности с жрецом, да и витинги вряд ли примут тебя с радостью. Но ты большой воин, ты сможешь взять их в свои руки.
103
Один — верховный бог.
— Я крещеный, — напомнил Ванграп. — Мой Бог накажет меня, если я буду служить другим богам.
— Я думал об этом. И не вижу ничего страшного, если после моей смерти род примет твоего Бога. Помнишь, это ведь я подарил тебе когда-то этот крест, — указал Балварн на грудь Ванграпа, где висело большое серебряное распятие. — Теперь о другом. Мне не нравится прусский обычай оставлять трупы в доме до тех пор, пока не провоняет вся деревня. Я хочу, чтобы моя душа отправилась в леса Одина сразу после смерти.
— Хорошо, я прикажу сложить погребальный костер сразу, как только ты отдашь Богу душу. Не хочешь ли ты сам окреститься?
— Нет, — резко сказал Балварн. — Я и так прожил жизнь с чужими богами. А сейчас уходи. В доме для витингов приготовлено угощение для тебя и твоей дружины. Уходи. Мне нужно приготовиться. После трапезы вернешься. Я научу тебя, как найти того, кого ты ищешь.
Ванграп помедлил, ожидая, что Балварн еще что-то скажет, но тот только отмахнулся.
С холмов сползали сумерки. Отряд был в седлах, руки — на рукоятках мечей. Притихшая деревня казалась им затаившейся. Но это могло объясняться и тем, что жители ждали смерти вождя. Ванграп приказал спешиться.
Подошел Виссамбр, волоча за собой мергу. Руки у нее все еще были связаны.
— Ее брат умер, а больше никаких родственников нет.
— Ну, так у брата должно же быть какое-то имущество. Он был витингом, участвовал в набегах!
— Он умер еще утром. Сразу, как только она ушла за травами. А поскольку она долго не возвращалась, племя сочло ее пропавшей… Там все пьяные, и уже ничего не осталось. Они даже попытались продать мне ее саму.
Ванграп вытащил нож и подошел к мерге.
— Как тебя зовут?
— Битта. Не убивай меня, я буду тебе рабыней, служить буду.
— Мне не нужны рабы.
Она опустила голову. Ванграп перерезал ей веревки на руках.
— Иди с Богом.
Глава 5
Ванграп сидел, вытянув ноги к очагу, и смотрел, как подрумянивается мясо на окороке медоеда, шпигованном диким луком. Мяса на окороке уже было мало, выглядывала желтая кость. К очагу все реже подходили воины, разговор становился тише, и кое-кто храпел, привалившись к черным, закопченным бревнам стены, а пиво все подавалось. Неполные жбаны доливались, взамен пустых появлялись тяжелые, в пене.