Ульмигания
Шрифт:
Дозорный лежал в ухоронке и смотрел, как прямо на него через поляну идет человек в кольчуге, но без оружия. Такое снаряжение немного озадачило витинга, но дело свое он знал хорошо, и в точно рассчитанное время он явился как из-под земли, упирая наконечник копья в грудь незнакомцу.
— Ты чей?
Незнакомец добродушно кивнул, сделал какое-то движение, и дозорный вдруг понял, что его копье зажато у того под мышкой. Он знал, что должно произойти за этим, но сглупил. Вместо того чтобы отпрыгнуть в сторону или пригнуться, он попробовал выдернуть копье. Оно не поддалось. Тем временем тело незнакомца закончило полный оборот вокруг своей оси,
Следующим Ванграпа увидел дозорный у ворот деревни. Он дал человеку без оружия подойти достаточно близко. Как раз на такое расстояние, чтобы можно было наверняка попасть дротиком. Поднял руку, давая знак остановиться. Копье он держал наготове. Человек остановился и тоже поднял руки, показывая, что в них ничего нет. Дозорный хотел спросить того — кто он? Как вдруг человек махнул рукой, и откуда-то, чуть ли не из рукава кольчуги, вылетел тяжелый прусский пейле. [104]
104
Пейле — большой нож, кинжал.
Витинг, охранявший ворота с внутренней стороны, нервничал. То, что они натворили ночью, даром для Ворона не пройдет, — думал он. Если б они убили князя Ванграпа, как обещал жрец, никто бы о ночной резне и не знал. Но среди убитых Ванграпа не оказалось, он ушел. А это значило, что рано или поздно вернется. С отрядом крестоносцев или во главе своей дружины, но он обязательно найдет род Ворона, куда бы они ни ушли. Вепрь всегда был знаменит не только славными витингами, но и мстительностью.
Витингу показалось, что снаружи, за воротами, кто-то негромко вскрикнул. Он посмотрел в щель между створками, но обзор был плохим и он ничего не увидел. Витинг прислушался, но и не услышал ничего. Тогда отодвинул засов и выглянул наружу. Там должен был стоять дозорный из его смены, но того почему-то не оказалось. В то же время он заметил, что неподалеку от ворот, в траве, лежит нечто похожее на куль с зерном. Он вышел посмотреть. Это оказалось тем самым дозорным, которого не было у ворот. Лицо его было залито кровью, и из глазной впадины на месте правого глаза торчала рукоятка ножа. Витинг хотел закричать, поднимая тревогу, но сзади на него кто-то навалился, захватив шею в замок. Поначалу он еще хотел что-то сделать и даже вытащил меч, но потом бросил его, вцепившись ногтями в руки, лишившие его воздуха. Он царапал и рвал их, пока не ослаб.
Ванграп подобрал его меч.
Люди Ворона суетились, собирая скарб для перехода на новое место, и на Ванграпа никто не обратил внимания, когда он прошел через деревню к дому жреца.
Вайделот стоял спиной ко входу, укладывая свои побрякушки в дубовый сундук и, казалось, не заметил, что кто-то вошел. Но как только Ванграп приблизился, резко обернулся, взмахнув кривым ляшским мечом, неизвестно как появившимся у него в руке.
Жрецы не умели драться — их никто не учил этому. Ванграп без труда вышиб у него меч и поставил на колени.
— Где Крива?
Вайделот, злобно пожирая Ванграпа глазами, молчал. Ванграп хотел четвертовать его, может, тогда он разговорился бы, но времени было мало. Да и шумное это развлечение.
— Мне очень жаль, что ты так легко умрешь, — сказал Ванграп. — Но у меня нет времени на что-нибудь поинтереснее.
Он коротко размахнулся мечом и снес жрецу голову. Обезглавленное туловище дергалось, разбрызгивая по стенам ядовитую кровь.
Ванграп вытащил факел из дорогой железной подставки и сунул его в сундук с амулетами. Когда там загорелось, дымя вонью паленой шерсти, он бросил факел на шкуры постели.
Трупы воинов его отряда были выложены в ряд вдоль штабеля из бревен, приготовленных для погребального костра в центре деревни у дома вождя. Они были нагими — пруссы сняли с них даже нательные кресты.
«Простите, братья, — подумал Ванграп. — Я не могу похоронить вас по-христиански».
Впрочем, многие из них, хоть и были крещеными, не имели глубокой веры и служили Ордену только потому, что ему служил их князь.
В доме Балварна сильно пахло смолой. На жаровне, пристроенной над очагом, потрескивал янтарь. Факелы не горели, и дальние от очага углы были темными. Белый Ворон лежал на носилках в боевом облачении. По правую руку от него — мертвое оружие, по левую — одна из женно.
Велдиснан [105] Балварна еще не поделили. В сундуках Ванграп нашел целую кучу и чужеземных доспехов, и прусской бруньи самого разного происхождения. Он выбрал себе вполне приличный нагрудный панцирь, налокотники и кольчужный подшлемник. Хорошего шлема не нашел. Шлем вообще трудно подобрать, а тут и выбор был небольшим. Был еще хороший двуручный меч, но Ванграп не знал, как будет выходить из деревни. Длинный меч хорош не для всякого боя и будет только обузой, если Ванграпу не удастся раздобыть коня.
105
Велдиснан — наследство.
Он поднял меч и крутнул его над головой. Хороший меч. Жаль было оставлять его.
И вдруг — он не услышал, а скорее почувствовал какое-то движение за спиной. На мгновение он замер, потом бросился вниз, на пол, перевернувшись через меч и плечо, и вскочил лицом к входу. В стену возле него гулко воткнулось копье. Витинг, метнувший его, стоял в дверном проеме. Он уже успел выхватить меч и вглядывался в сумрак.
— Кто ты? — крикнул он. — Выходи!
— Лучше бы ты не звал меня, — сказал Ванграп.
Он вскинул меч и, когда тот описал половину окружности позади Ванграпа и готов был устремиться вперед, бросился к витингу. Тот был опытным воином и вовремя заметил опасность, правильно прикрывшись мечом. Но не учел силы того оружия, что было в руках у Ванграпа. Меч его раскололся, почти не задержав огромной, в сажень длиной, стальной отточенной массы. Она обрушилась, раскроив воина пополам — от левого плеча до пояса наискось. Верхняя половина его тела уже упала, когда нижняя еще стояла на ногах.
У входа в дом вождя перебирал тонкими ногами светло-серой масти сверяпис.
Дом жреца стоял особняком поодаль от других, и люди не сразу заметили, что дым, идущий оттуда, слишком густ для жертвенного костра. А когда сбежались, было поздно — внутри дома полыхало, как в горне. Пламя смерчем взметнулось к небу сквозь соломенную кровлю, поднимая целую тучу искр. И вот уже другая, третья крыши в деревне тлеют… Кто-то закричал, что горит дом вождя, и люди бросились к нему, надеясь спасти ценности, которые скапливались годами. Но к дому было уже не подступиться, а в деревне запылали сразу несколько хижин, загоревшихся с крыш.