Уловка медвежатника
Шрифт:
– Уверяю вас, Григорий Леонидович, он говорил и действовал, как тайный агент. Уверенно прошел в нумер… Без приглашения расположился в креслах…
– Голубчик мой, если бы мы принимали за тайных агентов всех тех, кто без приглашения расположился в креслах, знаете, что бы тогда было? – вздохнул Виноградов. – Молчите… То-то и оно! Вас просто обвели вокруг пальца. Я же вам говорил, что за вами станут наблюдать, будут анализировать ваше поведение. Одну группу преступников вам удалось обмануть, однако другие оказались куда проворнее! Ладно, чего уж об этом. Теперь
Виноградов подошел к огромному дубовому шкафу, занимавшему едва ли не всю стену, и, открыв дверцу, вытащил из него альбом внушительных размеров.
– Трудно представить, что каких-то десять лет назад мы обходились без фотографий. А сейчас все они здесь. – Широкая ладонь Виноградова с толстыми короткими пальцами легла на альбом. – Не думаю, что это может быть какой-нибудь убийца. Среди карманников его тоже искать не станем. Громила?
– Тоже нет, – охотно подхватил Краюшкин. – Те действуют без деликатности.
– Совершенно верно. – Григорий Леонидович открыл первый альбом. – Мне кажется, что это какой-то мошенник высшей пробы, умеющий просчитать каждый свой шаг, как это делает гроссмейстер в трудной шахматной партии. Вы что на это скажете?
– Полностью с вами согласен, – ответил Виктор Краюшкин.
У Григория Леонидовича хранилась в шкафу целая портретная галерея, которая сумела бы дать изрядную пищу художникам и физиогномистам. Всех преступников Виноградов сортировал по родам преступлений, неустанно наполняя альбомы все новыми лицами.
За последние десять лет Григорий Леонидович являлся на каждое значимое место преступления. Городовые, зная о заведенном порядке, оцепляли то место, изгоняя любопытных за ограждение, а если преступление случалось в помещении, то его запирали, выставив караул.
Первым в комнату проходил Григорий Леонидович в сопровождении фотографа. И, не нарушая порядка вещей, велел фотографировать помещение сначала крупным планом, где произошло чрезвычайное, а потом отдельные предметы, орудия злодеяния и жертв.
Скоро кропотливая работа стала давать определенные результаты: уже через год альбом превратился едва ли не в полную антологию преступного мира Москвы, что позволило сократить раскрываемость злодеяний.
Фотолаборатория была едва ли не любимым детищем Григория Леонидовича, а потому для ее оснащения средств не жалел: покупал усовершенствованные камеры, а также всевозможные мелочи, позволяющие с предельной точностью воспроизвести картину трагедии.
К удивлению Виктора Краюшкина, альбом оказался необыкновенно внушительным.
– Здесь у меня собраны мошенники, – произнес Григорий Леонидович, – так что, прошу, пожалуйста, посмотрите повнимательнее.
Достаточно было заглянуть в альбом, чтобы понять – Григорий Леонидович большой педант. Снимки содержались в идеальном порядке, фотографии подписывались, а портреты преступников были подклеены на отдельные листки, где указывались их привычки и особые приметы.
– Пока ничего не вижу, – честно признал Краюшкин.
– Может быть, вы найдете хозяйку квартиры Анну Герасимову?.. Хотя я не думаю, что ее зовут именно так. И все-таки попытайтесь…
Не встретив знакомых лиц, Виктор Краюшкин перевернул еще одну страницу, на которой были запечатлены несколько женщин в приличных костюмах, весьма изящной наружности. Краюшкин не без удивления прочитал, что каждая из них входила в группу хипесниц.
На следующих страницах были наклеены фотографии, где было запечатлено еще несколько женщин, столь же обворожительных, – все они были трамвайными воровками. Одна из них, судя по записям в альбоме, была выпускницей дворянских курсов, имела кличку Фея, которая невероятным образом подходила к ее белокурым кудрям и обворожительной внешности. Встретишь такую – так еще и влюбишься!
Вряд ли возникнет мысль, что на счету у этой юной дамы весьма хитроумные мошенничества. Здесь же было написано, что барышня обладает невероятным даром убеждения, граничащим разве что с гипнозом. Если это не так, то как же можно объяснить, что граждане под ее чарами добровольно расставались с имуществом?
– Фотография – вещь довольно конкретная, – назидательно заметил Виноградов, – так что если даже фигуранты состарятся и лишатся всех своих зубов, то их все равно можно будет опознать и через полстолетия.
Виктор Краюшкин просматривал одну фотографию за другой.
Со снимков на него смотрели совершенно разные лица, в подавляющем большинстве кроткие и располагающие. Глядя на них, с трудом верилось, что за каждым лицом тянется череда хитроумных злодеяний. Некоторые из фигурантов, стараясь обмануть фотографа, пытались строить ему рожицы, нелепо скалились, но даже из-за этих масок просматривалась хищная натура их обладателей.
Григорий Леонидович сидел в сторонке и, попыхивая толстой сигарой, наблюдал за выражением лица Краюшкина. Иной раз на его губах мелькало нечто похожее на усмешку, ему определенно нравился его помощник. Так что со временем будет кому передоверить все свои дела. Останется только договориться с начальником сыскной полиции Санкт-Петербурга, чтобы тот не препятствовал переводу Краюшкина на службу в Москве.
Лицо помощника менялось от удивленного до откровенно брезгливого, и Виноградов с уверенностью мог сказать, какую именно фотографию Виктор Алексеевич рассматривает в данный момент.
В этот раз на его лице обнаружились какие-то новые оттенки: брови удивленно приподнялись и собрали на лбу несколько морщин, рот малость приоткрылся, как если бы в нем застыл возглас удивления.
– И что?
– Вот она! – с каким-то затаенным злорадством протянул Краюшкин.
Невольно создалось впечатление, что преступница находилась всего лишь в метре от него с застегнутыми на запястьях наручниками, и оставалось только спровадить ее в казенный дом.