Уловка
Шрифт:
Арун прошел к моей стене из окон — смеркалось, горизонт был темно-розовым, подернутым коричневым смогом Тайпея. Неоновые огни начинали загораться в городе, раскинувшемся внизу.
— Я и забыл, какой отсюда классный вид, Чжоу.
Я подошел к другу. Я мог привыкнуть к такому виду из окна, но не принимал его как должное.
— Виктор всегда подбирал самое лучшее, включая квартиру для его друга-преступника.
Арун взглянул на меня украдкой, склонив согласно голову. Фестиваль Середины осени собирал любимых, семью и друзей. Он был благодарностью за все хорошее в наших жизнях. Но для нас он
— Может, мы сможем когда-то увидеть горы вокруг нас? — сказал я.
Арун повернулся к Дайю и спросил:
— Законодательный Юань не собирается голосовать в конце месяца?
Дайю занималась букетом, которым я удивил ее на кухне. Она подняла взгляд от темно-лиловой лилии.
— Да, думаю, в этот раз получится, — она трудилась, вернувшись из Шанхая месяц назад, приходила на все популярные ток-шоу, устраивала мероприятия по сбору денег, чтобы помочь делу. Она использовала свое имя и имидж, чтобы привлечь внимание к тому, что стране пора меняться.
Она возглавляла корпорацию Цзинь, пока ее отец был в тюрьме. Цзинь нанял лучших адвокатов, но его влияние в Китае было не таким, как в Тайване. Хоть он получил отдельную камеру, и условия были лучше, чем у обычных узников, он все еще был под замком. И вряд ли выберется в ближайшее время.
Китайская полиция не позволила ему вести бизнес и принимать решения в бизнесе, пока он был арестован. Дайю тут же остановила производство костюмов в новой корпорации в Китае, но Башня Цзинь была открыта, как и хотел Цзинь. Хоть открытие было омрачено его арестом, драма во всех новостях только подогрела интерес к зданию. Все места были проданы, но Дайю оставила несколько этажей для бедных организаций, которые боролись за законы об окружающей среде в Китае, а еще для доступа бедняков к образованию и медицине. Я смотрел, как Дайю принимает решения в компании отца, зная, что она прекрасно понимала, что делала. Размещая те организации в одном из самых богатых и популярных мест в Шанхае, она привлекала к ним внимание и повышала их репутацию. Лицо Цзиня было запятнано арестом, но статус миллиардера оставался, и публика все чаще смотрела на Дайю, наследницу корпорации Цзинь, и на то, что она делала, что поддерживала.
В дверь позвонили, я заметил в мониторе лиловые волосы Линь И и высокую Айрис за ней. Я приказал двери открыться и встретил их у входа. Линь И неловко обняла меня — она несла два мешка еды. Она протянула их, когда обняла Аруна и Дайю.
— Я сделаю салат из грибов и корней лотоса, — она оглянулась. — У Айрис жареная утка, которую мы только что купили, и еще горячие булочки с лотосом.
Айрис прошла к столу и опустила свои коробки — стол был почти полностью покрыт едой. Айрис не обнималась, но повернулась и посмотрела каждому из нас в глаза — так она здоровалась. Линь И ушла на мою кухню, Арун прошел туда помочь ей.
— Я принесу блюдо для утки, — сказала Дайю.
— Как дела? — спросила Айрис, когда мы остались одни в гостиной.
— Я как в клетке, — ответил я. — Но сегодня смог забраться.
Айрис вскинула бровь.
— Наверное, это ощущалось круто. Раз ты еще не в больнице, значит, все прошло хорошо.
Я рассмеялся, ведь знал, что она шутила.
— Было немного сложно, но так приятно.
Айрис склонилась,
Дайю вышла из кухни с квадратным блюдом через пять минут. Ее ладонь скользнула по моей пояснице, пока она проходила мимо, послав по мне ток. Она опустила блюдо, подвинув все на столе. Айрис открыла контейнер с уткой, и Дайю палочками переложила кусочки на блюдо.
Я принес холодное пиво и чай со льдом, когда овощи были поджарены, и мы устроились за столом перед окнами во всю стену, чтобы поужинать вместе. Полная луна висела низко над горизонтом, загрязнения бледно сияли от ее света. Машины летали над городом, ю спешили в рестораны на праздник.
Мы ели в тишине пару минут, наслаждаясь вкусной едой, а еще — обществом, празднуя вместе, а не скрываясь, рискуя жизнями, боясь, что что-то пойдет не так.
Арун кашлянул и поднял бутылку пива.
— За Чжоу, принявшего нас у себя и выжившего после первой огнестрельной раны.
— Первой! — воскликнула Дайю. — И последней, надеюсь…
— Ага, на что ты намекаешь? — вмешался я.
Арун сделал большой глоток пива и пожал плечами.
— Я не намекаю, — он кивнул Дайю. — Прости, но твой парень — магнит для бед.
Айрис и Линь И рассмеялись.
— Кто-то должен был тебе сказать, — усмехнулся Арун.
— Стоило подумать, — Дайю взглянула на меня, — можно ли влюбляться в парня, который играет ножами.
Арун издал громкое «ха», но Дайю сжала мои пальцы во время ответа ему. Я едва слышал ее шутку, уловил только часть про «влюбляться в парня». Жар поднялся от шеи к лицу, я сделал большой глоток пива, пытаясь прикрыть эмоции. Дайю никогда не стеснялась выражать свои чувства ко мне, но и не заявляла так смело перед моими друзьями, которые были для меня важнее всех в этом мире. И они приняли это с сияющими глазами, их щеки порозовели от еды и общения.
Я поднял свое пиво и сказал:
— За доктора Натарай. Твоя мама была мамой всем нам, Арун. Она любила нас как своих детей, — мои друзья притихли, но глаза еще сияли. Все подняли напитки.
— Она говорила нам поступать правильно, — сказала Линь И. — И показывала на своем примере.
Арун опустил голову от эмоций, и Линь И обняла его плечи. Он кивнул, но говорил своим ногам:
— Она так делала. Она этому меня научила. Поступай правильно, Арун, и ты не собьешься с пути. Помогай тем, кто в беде…
— Она бы так тобой гордилась, — ответила Линь И.
Арун поднял голову и вытер глаза.
— Она гордилась бы всеми нами.
Мы сидели какое-то время в тишине и смотрели на луну. Линь И склонилась, кашлянула и сказала:
— За Джени, — мы подняли напитки. — Только я ее знала, но она могла бы стать одной из нас. Я благодарна тому, что ее наследие живет, — катализатор Джени произвел революцию на рынке фильтров, и ее семья быстро разбогатела. Они не будут больше ни в чем нуждаться. Линь И стукнулась стаканом со стаканом Дайю. — И спасибо тебе за то, что помогла этому произойти. Ты сильно рисковала… всем.