Ultima Forsan
Шрифт:
Лишь командир заставы оставался островом спокойствия в этом управляемом хаосе. Он остался стоять там, где беседовал с нами, лишь изредка отдавая приказы подбегавшим помощникам. Ну а мы, не зная, куда бы приткнуться, остались стоять подле него.
– Вы устали, - обернулся к нам командир заставы, - вам нужен отдых. Вы сделали невозможное, и награда ваша будет достойной, я даю слово рыцаря. Ступайте за консерватором, [28] он найдёт вам место для отдыха.
Его слова были равносильны приказу для того самого помощника,
28
Консерватор – интендант ордена, в его обязанности входил также контроль ежегодных выплат рыцарям на их личные потребности
Патруль бездушных перехватил нас всего в получасе ходьбы от заставы. Ходьбы нормальным шагом, потому что плелись, едва передвигая ноги. Усталость навалилась нам на плечи, клоня к земле. На ноги как будто по чугунной гире подвесили. Но продолжали шагать в направлении заставы.
Всадники в лёгких доспехах и чёрных плащах с крестами святого Иоанна скакали лёгкой рысью, явно патрулируя окрестности. Они тут же обратили на нас внимание, и уже через минуту после их появления мы были окружены.
Говорить, конечно же, пришлось мне. Я предъявил их командиру часть бумаг, полученных от священника в Пьяченце, и сказал, что у нас срочное и не терпящее никаких отлагательств дело к командиру заставы. Так в плотном кольце всадников нас и доставили. Никто, конечно же, коня своего уступать не спешил, но хотя бы за стремя разрешили держаться всю дорогу. Наверное, только благодаря этому мы и сумели проделать весь оставшийся путь до заставы.
Окружённая высоким частоколом из крепких брёвен с каменной главной башней и десятком деревянных построек внутри него застава представляла собой весьма внушительное зрелище. Как, собственно, и все подобные ей. Особенно внушали уважение пять пушек, установленных у бойниц. Здесь мы, наконец, могли почувствовать себя в безопасности.
Нам не стали чинить дополнительных допросов. Консерватор заставы проводил нас в небольшую казарму, скорее всего, предназначенную для гонцов, где мы нашли всё необходимое для отдыха. Кровати, чистые одеяла и даже довольно толстые матрацы. После сомнительного отдыха на каменном полу собора Сан-Антонио и безумной гонки по катакомбам, это для всех нас были просто райские условия.
Кое-как сложив одежду рядом с кроватью, я растянулся на матраце, завернулся в одеяло и уснул, кажется, прежде чем понял, что засыпаю.
Проснулся я от голода. Впервые с того момента, как мы отправились в катакомбы, у меня появилась возможность нормально поесть. Я поднялся с кровати, быстро оделся и вышел из уже опустевшей казармы. Вор с тевтоном проснулись раньше меня и, наверное, тоже отправились на поиски еды.
На выходе из казармы меня перехватил тощий парнишка в чёрной рясе.
– Я младший консерватор заставы, - представился он, изо всех сил стараясь соответствовать званию, - и должен проводить вас в трапезную.
– Я как раз собирался туда, - кивнул я.
Идти было недалеко, но я бы ни за что не отличил трапезную от иных построек заставы. Она сейчас опустела – большая часть рыцарей и солдат отправились к Пьяченце, оставив здесь лишь самый минимальный гарнизон. Скучали у пушек артиллеристы да мерили шагами площадки на вышках солдаты с мушкетами на плечах. Перед воротами дежурил усиленный караул, а сами ворота для надёжности были перекрыты рогаткой, которой вчера не было.
В трапезной вор с тевтоном уже вовсю набивали животы. Напротив них за длинным столом сидел знакомый уже человек – консерватор заставы. Он отправил парнишку, что привёл меня на кухню за ещё одной тарелкой и прибором, и, не дожидаясь пока я примусь за еду, завёл разговор.
– Ваши товарищи говорят, что среди бумаг, которые вы носите с собой, имеется ещё одна, - сказал он. – Та, в которой говорится о вознаграждении для вас.
– Есть у меня такая бумага, - кивнул я, вынимая из планшета последний из вручённых мне священником документов. – Здесь подписи синдика Пьяченцы и членов городского совета, а также подпись и печать епископа. Надеюсь, вы не сомневаетесь в их подлинности.
Консерватор принял у меня документ, внимательно изучив его.
– Здесь не проставлена цифра, - сказал он, констатируя вполне очевидный факт.
– Именно, - кивнул я. – Сколько денег имеется на заставе?
– Я понимаю, что город возместит нам все убытки на ваше вознаграждение, однако, всё равно, всех денег отдать не могу.
– Будет довольно и двух третей, - сказал я. – И прибавьте к этому ещё стоимость снаряжения и провианта для меня и моих товарищей.
– Мне ещё лошадь нужна будет, - оторвавшись от тарелки, бросил тевтон.
– А тебе? – уточнил я у вора, но тот лишь помотал головой в ответ.
– И одной лошади, - сказал я консерватору. – Сразу скажу, что мне денег не надо, достаточно будет только снаряжения.
– Мне – тоже, - добавил вор, запивая кашу парой глотков светлого пива. – Золото с собой в дорогу тащить смысла нет.
– Это что же, - удивился тевтон, даже о еде позабыв, - всё мне достанется?
– Выходит, что так, - кивнул я.
Опешивший от буквально с неба свалившегося на него богатства, тевтон зачем-то уставился в свою тарелку, как будто там мог найти ответы на все вопросы.
– Откуда такая щедрость? – поднял он на меня взгляд.
– Я уже на службе, - отмахнулся я. – И как верно сказал вор, в дороге от золота проку нет. Особенно там, куда я собираюсь.
– Значит, наши пути расходятся? – зачем-то уточнил тевтон.
– Именно, - кивнул я. – Дальше я предпочёл бы продолжить дорогу один, а тебе лучше переждать тревогу вокруг Пьяченцы и возвращаться на юг. В более спокойные места.
– Кстати, насчёт Пьяченцы, - сказал консерватор заставы. – Расскажите, как можно подробней, что произошло в городе, и с чем вам пришлось столкнуться в катакомбах.
Он сам взялся записывать всё сказанное на листы толстой бумаги. Я предоставил возможность рассказывать всё вору с тевтоном, сам же полностью отдался принесённой еде, накинувшись на кашу с доброй толикой мяса и разбавленное светлое пиво, будто волк.