Ultima Thule
Шрифт:
Дьюи и Донован переглянулись.
— Чем дальше, тем все страньше и страньше, все чудесатее и чудесатее, — пробормотал Дьюи.
— Сэм, полный отчет немедленно, — сказал Донован. — Отправляем информацию на корабль, получаем подтверждение и выпускаем подводные зонды.
Через час серебристо-серая и подвижная, как ручей ртути, змейка длиной около метра выскользнула из своего гнезда в корпусе зонда и поползла к обрыву. Над обрывом она собралась в плоскую лужицу, потом превратилась в тонкий диск — и диск, вращаясь все быстрее, начал
Всего через минуту он должен был достигнуть воды и нырнуть — но через 43 секунды от начала полета его сигнал исчез, как будто его никогда не было. Экраны опустели. Исследователи, онемев, смотрели друг на друга.
— Взлетаем, капитан, — сказал, наконец, Сэм. — Эта планета издевается над нами.
— Спокойно, Сэм, — ответил Донован. — Зонды иногда ломаются и сами по себе. Неубывание энтропии, знаешь ли.
— И ты в это веришь? — вскричал Сэм.
— Нет, не верю. Но и в панику впадать рано.
— Рано? Рано? А чего ты ждешь? Того, что вся наша техника одна за другой выйдет из строя, а твое тело и душу сожрет эта сволочь? Разве ты не чувствуешь, как она подбирается к нам все ближе и ближе, приманивает нас, чтобы впиться, высосать, заполнить собой твою пустую оболочку? Разве ты не видишь, что это не планета, а одна жадная пасть? — Сэм кричал все громче, его губы тряслись.
— Хватит! — резко сказал Донован. — Прекрати истерику. Три глубоких вдоха и выдоха.
Дьюи задумчиво переводил взгляд с одного на другого.
— Знаешь, а я бы спустился вниз, — сказал он Доновану. — Кораблем рисковать не будем, пойду пешком. Обвешаюсь датчиками, как новогодняя елка, и спущусь на страховочном лине. Если что пойдет не так — вытащите мой хладный труп.
Берч выпучил на него глаза.
— Ты что, совсем одурел?
Дьюи тонко улыбнулся.
— Мне почему-то не кажется, что там что-то ужасное. Странное, необычное — может быть. Но не ужасное. Считайте это предчувствием.
Донован закрыл глаза и помолчал несколько минут.
— Хорошо, — сказал он. — Идем вдвоем. Ты, Сэм, остаешься здесь. Если что, успеешь взлететь и вернуться на корабль-матку. И предупредить человечество об опасности. Мы будем в пределах прямой видимости.
Они вышли через два часа, надев легкие скафандры и постаравшись предусмотреть все, что только можно было предусмотреть. Донован первым выбрался из шлюзовой камеры и осторожно спустился на бурое бугристое стекло. Присоски автоматически фиксировали его шаг на скользкой неровной поверхности. Идти было легче, чем он ожидал. Сквозь тонкую пленку скафандра порывы ветра чувствовались, как сквозь плотную одежду.
Следом за ним из шлюзовой камеры выпрыгнул Дьюи. Его скафандр был ядовито-зеленого цвета, хорошо заметный на фоне окружающих скал. Даже сквозь затемненное окно шлема было видно, как он весел и оживлен.
— Ну что, прогуляемся, капитан?
Донована
— Спокойно, Дьюи, — сказал он. — Радоваться будем, когда вернемся. Если вернемся, конечно. Цепляйся.
Из корабля выплеснулся тонкий упругий жгут, коснулся его пояса и влился в него, став единым целым со скафандром. Рядом такой же жгут соединился со скафандром Дьюи. Доновану сразу же стало спокойнее.
До обрыва было метров десять, и Донован прошел их, внимательно разглядывая почву под ногами. Камней здесь почти не было, скалы казались изъедены ветром. Солнечный свет играл на гранях миллиардов газовых пузырьков, запертых в толще стекла, и от этого казалось, что скалы светятся изнутри.
— Сэм, ты меня слышишь? — спросил Донован.
— И вижу, и слышу, капитан, — ответил тот.
— Мы начинаем спускаться. Следи внимательно за всеми данными, которые мы будем передавать. Если заметишь хоть что-нибудь необычное, немедленно сообщай. Если мы не отзываемся, вытаскивай нас.
— Вытащу, не беспокойся, — хмуро ответил тот. — Или вас, или то, что от вас останется.
Дьюи усмехнулся.
— Сэм, трави линь по 5 см/сек, — спокойно продолжил Донован. — Остановишься, когда я скажу. Если я ничего не скажу, остановишь через 10 метров. Пошли!
Они одновременно шагнули за край обрыва — и у Донована захватило дух. Стена острова была совершенно гладкой и уходила вертикально вниз. Под косыми лучами низкого солнца она мерцала янтарным светом, сверкая мириадами искр, как снег на солнце. Вода у подножия скалы казалась серой, мутной и почти неподвижной. Меньше, чем через минуту Донован почувствовал странное ощущение. Будто легкие пальцы пробежались вдоль его позвоночника. А потом еще раз. Он посмотрел на Дьюи. Тот спускался в полутора метрах от него. Сквозь затененное окно шлема Доновану показалось, что он улыбается.
— Дьюи, — сказал он, стараясь говорить спокойно. — Ты сейчас ничего не почувствовал?
— А, ты тоже? — отозвался тот. — Очень нежно. И мелодия красивая. Далеко-далеко.
— Я не слышу никакой мелодии, — ответил Донован. — Сэм, ты слышишь что-нибудь?
— Только ваши голоса, коллеги, — хрипло сказал Сэм. — Вам не пора оттуда, а?
— Нет, Сэм, — медленно ответил Дьюи. Он повернулся к стене спиной и сделал широкий жест рукой, будто рисуя в небе окружность. — Смотри в небо, капитан.
Донован посмотрел — и сначала не увидел ничего, кроме неба. А потом в нем вспыхнула и погасла чуть туманная радужная линия. Потом еще одна. И еще. Будто в небе раздувались и лопались огромные мыльные пузыри, и свет заходящего солнца играл на их невидимых поверхностях. Донован сглотнул ком в горле.
— Сэм, останавливай нас, — сказал он. Линь немедленно перестал удлиняться. Они повисли рядом с отвесной стеной между небом и морем. Невидимые пальцы снова пробежались по позвоночнику, но теперь это отозвалось внезапной слабостью во всем теле.