Ультиматум Борна (др. перевод)
Шрифт:
– Твоя семья, как и Че Гевара, представляла угрозу для единовластия Кастро. Но теперь все это в прошлом.
– Да, много воды утекло с тех пор, – согласился Энрике. – А ты здорово постарел, Рамирес. Где твоя шевелюра, чеканный профиль, орлиный взор?
– Давай не будем об этом.
– Хорошо. За это время я поправился, ты, кажется, похудел... Что у тебя с рукой? Это серьезно?
– Рана не помешает мне сделать то, что я обязан сделать.
– Рамирес, что еще ты должен сделать? – спросил офицер. – Борн мертв!! Москва сообщила, что с ним все кончено... Я думаю, это дело твоих рук. Джейсон Борн мертв! Твой враг покинул этот мир. Ты ранен, поезжай в Париж – тебе надо отдохнуть. Я выведу тебя точно так же, как и провел сюда. Мы перейдем во «Францию», и я проложу тебе дорогу. Ты будешь посыльным начальника сектора «Испания – Португалия», которому приказано доставить пакет на площадь Дзержинского. Это делается тут сплошь и рядом: никто никому не верит... Нам даже не придется убивать охранников.
– Нет! Я должен преподать им урок!
– Минутку! Позволь мне сказать кое-что. Ты связался со мной, используя коды экстренного вызова, и я выполнил все, что ты приказал. Ты расплатился со мной за старый долг. Но теперь другая ситуация, и я не уверен, что мне захочется рисковать в этих условиях.
– И это ты говоришь мне?! – заорал Шакал. Он скинул куртку убитого часового; его правая рука и плечо были перебинтованы – на повязке не было никаких следов крови.
– Не ори! – хладнокровно сказал Энрике. – Вспомни, что было много лет назад. Я остался таким же, каким был, когда последовал за тобой вместе с этим громилой по имени Сантос... Кстати, как он там? Вот он-то действительно представлял опасность для Фиделя...
– С ним все в порядке, – не дрогнув, ответил Карлос. – По-прежнему заправляет «Сердцем солдата».
– И все так же ухаживает за своим английским садиком?
– Да, ухаживает.
– Ему бы работать цветоводом... А мне надо было оставаться агрономом – ты знаешь, ведь так мы и познакомились с Сантосом... Да, вот как корежит наши судьбы вся эта трижды проклятая политика.
– Да, меняются обстоятельства, ломаются судьбы... Многое перекроили фашисты.
– А теперь мы перенимаем методы фашистов, а они, в свою очередь, заимствуют у нас, коммунистов, кое-какие мелочи, например, подкидывают немного деньжат... Не получится у них ни черта, конечно, но как идея не так уж плохо.
– Какое отношение это имеет ко мне, твоему монсеньеру?
– Послушай, Рамирес, моя жена, русская, умерла несколько лет назад, мои дети учатся в Московском университете. Учатся благодаря моему положению. И я хочу, чтобы так и было, чтобы они стали образованными людьми. Ты хочешь заставить меня рисковать. Через несколько месяцев я выйду в отставку, и я рассчитываю, что за безупречную службу в Южной Европе и Средиземноморье получу неплохую дачу на Черном море; дети смогут навещать меня. Я не хочу рисковать всем этим... Поэтому, Рамирес, скажи, что ты хочешь, и уж тогда я отвечу: да или нет...
– Я тебя понял, – сказал Карлос.
– Надеюсь, что понял, а кроме того, я хочу тебе кое о чем напомнить. Многие годы ты помогал моей семье – это так; но и я отработал свое. Я вывел тебя на Родченко, дал имена влиятельных чиновников, подноготную которых расследовал сам генерал. Теперь другая ситуация: за нами не гонятся, и у нас нет цели, потому что у нас пропал боевой задор; у тебя, понятное дело, раньше, чем у меня.
– Моя цель остается неизменной, – резко перебил его Шакал.
– А я свое отслужил...
– Ты уже говорил об этом... И вот теперь, когда я здесь, ты хочешь выяснить, стоит ли помогать мне в дальнейшем?.. Так?
– Я должен защищать свои интересы. Зачем ты здесь?
– Я уже сказал. Я хочу преподать им урок... оставить о себе память...
– "Преподать... оставить..." Это что, одно и то же?
– Да. – Карлос открыл чемодан: в нем лежали брезентовая роба и вещмешок. – Почему именно это? – спросил он.
– Рыбацкая роба безразмерна – потому-то я и взял ее. Мы с тобой давно не виделись, во всяком случае с Малаги, а ведь это было в начале семидесятых. Я не мог заказать одежду, сшитую по твоей фигуре. Согласись, ты теперь совсем не такой, каким был раньше, Рамирес.
– А ты, на мой взгляд, почти не изменился, может, немного пополнел, – угрюмо процедил Карлос.
– Ну? И к чему ты клонишь?
– Минутку... Скажи, Энрике, что здесь изменилось с тех времен, когда мы учились?
– Постоянно что-то меняется. Как только поступают фотографии из реальных мест, на следующий день появляются строительные бригады. Здесь на «мадридской» Прадо появилось несколько новых магазинов, новые вывески: установили новые канализационные трубы, едва их сменили в настоящем городе. Изменился и «Лиссабон», а также пирсы вдоль «залива» и реки «Тагеш» – декорации должны точно воспроизводить оригинал. Без этого мы ничто. Курсанты, прошедшие полный курс подготовки, чувствуют себя буквально как дома, когда их наконец отправляют на задания. Иногда мне кажется, что в этом есть какой-то перебор, но вспоминая свое первое задание на военно-морской базе в Барселоне, я думаю, что мне было легко работать, потому что психологически я был подготовлен: никаких неожиданностей для меня не было.
– Ты говоришь о внешних изменениях, – перебил его Карлос.
– Конечно. А о чем ты, собственно говоря, спрашиваешь?
– Меня интересуют склады, нефтехранилища, пункты пожарной охраны... Они не перестраивались?
– Конечно нет. Главные склады и хранилища горючего остались на месте. Подземные резервуары большей частью расположены к западу от района «Сан-Роке»: туда можно попасть через «Гибралтар».
– А как переходят из сектора в сектор?
– Вот здесь есть изменения. – Энрике вынул из кармана кителя компьютерный пропуск. – На каждом КПП есть автоматизированная пропускная система... Она работает от этой штуки.
– И что, не задают никаких вопросов?
– Вопросы задают в главном штабе «Новгорода», если только они вообще возникают.
– Не совсем понятно...
– Если одна из этих игрушек потеряется или будет украдена, об этом немедленно становится известно, и код заменяется.
– Ясно!
– А вот мне неясно! Что ты хочешь выяснить? Зачем ты здесь? Какой урок и кому ты хочешь преподать?
– Район «Сан-Роке»?.. – переспросил Карлос, словно припоминая. – Это где-то в трех-четырех километрах к югу от туннеля, верно? Это, помнится, небольшая прибрежная деревушка, так?
– Да, на пути к «Гибралтару».
– А следующий сектор – «Франция», потом – «Англия» и, наконец, – «Соединенные Штаты»... Да, теперь мне все ясно, все ожило в памяти.
– А мне по-прежнему неясно, – угрожающе проговорил Энрике. – Ответь, Рамирес. Зачем ты здесь?
– Как ты смеешь говорить со мной в таком тоне? – не оборачиваясь, отрезал Карлос. – Как ты смеешь задавать вопросы своему монсеньеру?
– Послушай, ты! Дерьмо собачье... Отвечай или я ухожу! И через несколько минут ты будешь мертвым монсеньером...