Ультиматум Борна (др. перевод)
Шрифт:
– Подожди секунду, старина. Я тысячу лет не бывал в люксе, не говоря о том, чтобы жить в нем... Как все изменилось за эти годы... Я часто читал о тебе в газетах и видел тебя на экране. Ты такой эрудит – да, это именно то слово, что надо, но и его недостаточно... Лучше всего подходит, как я уже сказал: «великолепный», вот ты какой – великолепный. Такой высокий и величественный.
– Вы могли достичь такого же положения, сами знаете, – нетерпеливо перебил его Гейтс. – К несчастью, вы искали короткие пути там, где их не было.
– Путей было сколько угодно, просто я выбрал неверный.
– Кажется, жизнь у вас была несладкой...
– Тебе не кажется, Рэнди, ты это точно знаешь.
– Это... я просто пытался вас разыскать.
– Да, именно так ты сказал по телефону. Именно это сказали мне прямо на улице несколько человек, которым кое-кто задавал вопросы, не имеющие никакого отношения к адресу моей резиденции.
– Я должен был выяснить, на что вы способны сейчас... За это вы не можете меня винить.
– О небеса! Конечно нет. Не принимая, разумеется, в расчет, что ты заставил меня сделать.
– Всего лишь выступить в роли конфиденциального курьера, вот и все. Вы ведь не станете отказываться от денег?
– Отказываться? – пробормотал посетитель с боязливым тоненьким смешком. – Давай-ка я тебе кое-что поясню, Рэнди. Когда тебя сажают за решетку, лишают должности адвоката в тридцать или тридцать пять, ты еще можешь подняться, но если это происходит, когда тебе уже пятьдесят, да о твоем процессе трубит вся пресса, не говоря уже о тюремном сроке, ты поражаешься, насколько мало остается у тебя вариантов, даже если ты образованный человек. Ты становишься неприкасаемым, а я к тому же никогда не умел продавать что-нибудь, кроме своих мозгов. Кстати, время от времени я это доказывал последние двадцать с лишком лет. Конечно, Элджеру Хиссу удавалось это лучше, потому что у него были визитные карточки.
– У меня нет времени на воспоминания. Информацию, пожалуйста.
– Да ради Бога... Итак, для начала: на углу Коммонвелс и Дартмут-стрит мне передали деньги, и, само собой разумеется, я записал имена и подробности, которые ты сообщил мне по телефону...
– Записал?! – резко переспросил Гейтс.
– И тут же сжег, как только запомнил. Не бойся, я кое-чему научился на своих неприятностях. Я связался с инженером из телефонной компании, который аж запрыгал от радости, ощутив твою – ох, извини, – мою щедрость, и передал его информацию этому отвратительному частному детективу – такому неряхе, Рэнди, какого свет не видывал... Но его методы и мои таланты вместе...
– Пожалуйста, – перебил его знаменитый правовед. – Мне нужны факты, а не ваша оценка.
– Оценки часто содержат в себе необходимую информацию, профессор. Уж вам ли этого не знать?
– Когда мне нужно состряпать судебное дело, я спрашиваю у людей их мнения. Но не сейчас. Что выяснил этот человек?
– Основываясь на твоей информации – одинокая женщина с детьми (сколько их, ты не уточнил), – а также на информации, которую дал низкооплачиваемый механик телефонной компании (он вычислил район по коду местности и первым трем цифрам номера), наш забывший об этике неряха засучил рукава, запросив сумасшедшую почасовую ставку. К моему удивлению, он оказался весьма продуктивен.
Между прочим, мне сейчас на ум пришли кое-какие юридические нормы: мы можем заключить с тобой устное соглашение о партнерстве.
– Черт подери, что он узнал?
– Как я уже упомянул, он заломил безумную почасовую ставку – я имею в виду, что это сильно урезало мою собственную долю. Понимаешь, мне кажется, что нам надо утрясти наши расчеты.
– Что ты о себе возомнил? Черт тебя дери! Я послал тебе три тысячи долларов! Пятьсот для телефонщика, полторы тысячи для этого заглядывающего в замочные скважины жалкого шпика, называющего себя частным детективом...
– Только потому, что он больше не служит в полиции, Рэндолф. Как и я, он сбился с пути истинного, но здорово знает свое дело. Итак, по рукам или я ухожу...
Величественный профессор правоведения с гневом взглянул на опозоренного и лишенного мантии адвоката – старого человека с землистым лицом.
– Как ты смеешь?
– Фу-ты ну-ты, Рэнди. Ты, похоже, веришь всему, что пишет о тебе твоя любимая пресса? Ладно, объясню тебе, почему я такой смелый, мой старый неразумный друг. Я наблюдал, как ты подробно комментируешь свои же собственные эзотерические интерпретации сложных юридических вопросов, как ты глумишься над всеми честными решениями, которые принимались в судах нашей страны за последние тридцать лет. Ведь у тебя нет ни малейшего понятия о том, что значит быть бедным и голодным или носить у себя под сердцем живой комочек, никому не нужный, о котором не думала, не гадала и который не сможешь прокормить. Ты у нас – любимец роялистов, мой недалекий приятель, ты делаешь все для того, чтобы люди продолжали страдать в стране, где личная жизнь становится анахронизмом, свободную мысль кастрирует цензура, богатые становятся еще богаче, а бедные вынуждены отказываться даже от детей – зародышей новой жизни, чтобы просто выжить. А ты паразитируешь на толковании неоригинальных средневековых концепций только для того, чтобы разрекламировать себя как выдающегося мыслителя-диссидента, ведущего... к катастрофе. Хочешь, чтобы я продолжал, доктор Гейтс? Честно говоря, по-моему, ты выбрал не того неудачника, чтобы выполнить эту грязную работу.
– Как... ты смеешь? – выкрикнул разъяренный профессор, брызгая слюной. Величественной походкой он подошел к окну. – Я не намерен выслушивать это!
– Нет, конечно нет, Рэнди. Но когда я был адъюнкт-профессором на правовом факультете, а ты – моим учеником – одним из лучших, но не самым ярким, – тогда тебе приходилось выслушивать меня. И сейчас я предлагаю тебе то же самое...
– Что... дьявол... что тебе нужно? – прорычал Гейтс, отворачиваясь от окна.
– А тебе что нужно? Информация, за которую ты мне не доплатил? А ведь она чертовски нужна тебе, или я ошибаюсь?
– Она должна быть у меня.
– Ты так же волновался перед экзаменом...
– Прекрати! Я заплатил и требую информацию.
– А я в таком случае вынужден потребовать еще денег. Кто бы там ни платил тебе, он может себе позволить дополнительные расходы.
– Ни доллара больше!
– Тогда я ухожу.
– Стой! Еще пятьсот, и все...
– Пять тысяч, или я ухожу.
– Это смешно!
– Увидимся еще лет через двадцать...
– Ладно... согласен на пять тысяч.
– Эге, Рэнди, с тобой яснее ясного: поэтому ты и не был блестящим учеником, а мог лишь использовать хорошо подвешенный язык для того, чтобы казаться лучшим; это и теперь заметно... Десять тысяч, доктор Гейтс, или я отправлюсь сейчас в какой-нибудь самый занюханный бар.
– Ты не можешь так поступить...
– Почему же? Я теперь сам себе консультант по юридическим вопросам. Десять тысяч долларов! Как будешь платить? Не думаю, что деньги у тебя с собой... Как же ты отдашь мне долг за эту информацию?
– Даю слово...
– Не пойдет, Рэнди.
– Хорошо. Я пошлю их утром в Пятый бостонский банк. На твое имя. Чеком.
– Как трогательно. Но на случай, если твоему начальству взбредет в голову не дать эти денежки, будь ласков, сообщи им, что у некоего неизвестного бродяги, моего друга, есть бумага, в которой подробно описываются все наши делишки. Если вдруг со мной что-нибудь случится, эта бумага заказным письмом будет отправлена генеральному прокурору штата Массачусетс.