Ультиматум Борна
Шрифт:
– У тебя был с собой пистолет, – тихо сказала Мари. – Я и не подозревала, что он у тебя был. Ненавижу оружие.
– Я тоже. Даже не уверен, что знал о нем. Он просто был при мне.
– Рефлекс? Привычка?
– И то и другое, наверное.
– Но ты мог бы, не так ли?
– И снова, не уверен. Если бы тебе и детям что-либо угрожало, я бы без сомнений воспользовался им, но не думаю, что стал бы палить без разбору.
– Ты уверен, Дэвид? Не заставит ли тебя малейший признак опасности для нас выхватить пистолет и начать стрелять по теням?
– Нет, по теням я не стреляю.
Шаги. Сзади на песке! Шорох волн и несомненные признаки вторжения человеческого существа, разрывы через естественные промежутки времени – звуки, хорошо знакомые Джейсону Борну по сотням пляжей! Он развернулся, с силой оттолкнув Мари в сторону от линии огня так, что она не удержалась на ногах, и присел, вскидывая пистолет.
– Пожалуйста, не убивай меня, Дэвид, – проговорил Моррис Панов, осветив его фонариком. – Это было бы просто бессмысленно.
– Боже, Мо! – воскликнул Вебб. – Какого черта ты здесь?
– Пытаюсь вас разыскать, только и всего… Ты не хочешь помочь Мари?
Вебб подчинился и поднял жену на ноги. Они
– Боже, да ты действительно крот! – вскричал Джейсон Борн, снова поднимая оружие. – Ты знал каждый мой шаг!
– Кто я?! – взревел психиатр, опустив фонарик. – Если ты веришь этому, застрели меня, сукин сын!
– Не знаю, Мо. Я уже ничего не знаю!.. – голова Дэвида запрокинулась назад от боли.
– Тогда плачь от всей души, ублюдок! Плачь, даже если не делал этого никогда раньше! Джейсон Борн мертв, кремирован в Москве, и это действительно так! И либо ты примешь это, либо я не хочу больше иметь с тобой ничего общего! Усвоил ты это, высокомерное, великолепное создание?! Ты сделал это, и все кончено!
Вебб упал на колени со слезами на глазах, дрожа и стараясь не издать ни звука.
– С нами все будет в порядке, Мо, – сказала Мари, садясь рядом с мужем и обнимая его.
– Знаю, – согласился Панов, кивнув, почти невидимый в свете опущенного фонарика. – Две жизни в одной голове – ни один из нас не знает, каково это. Но теперь это в прошлом. Это действительно в прошлом.