Ультиматум Борна
Шрифт:
– Арчи?.. – прозвучал сквозь шум реки удивленный голос Бенджамина, и он увидел, как молодой русский выбежал из будки и побежал к нему. – Боже всемогущий, я думал, ты погиб!
– И поэтому ты открыл ворота и выпустил моего палача! – с трудом прокричал Джейсон. – Почему ты не предоставил ему лимузин?
– Советую тебе посмотреть внимательнее, профессор, – ответил Бенджамин, остановившись перед Борном, изучая израненное лицо Джейсона и его окровавленную одежду. – Старость ослабила твое зрение.
– Что?
– Тебе
– Стекло? – ошеломленно переспросил Джейсон.
– На каждом конце тоннеля стеклянные стены толщиной в пять дюймов, закрытые и запертые.
– О чем ты говоришь? – но объяснений больше не требовалось. Неожиданно, подобно серии гигантских волн, бьющихся о стенки огромного аквариума, в тоннель хлынули воды Волхова. Потом внутри буйства поднимающейся, кружащейся жидкой массы появился какой-то предмет… нечто… форма… Тело! Борн уставился в шоке, вытаращив глаза и разинув рот, застыв на месте, в горле застрял крик. Он собрал оставшиеся силы и неуверенно побежал, дважды упав на колени, но с каждым шагом набирая скорость, к массивной стеклянной стене, что заперла вход. Запыхавшись, с вздымающейся грудью, он прислонил ладони к стеклу и приблизил лицо, чтобы лучше разглядеть ужасную сцену в каких-то дюймах перед ним. Одетый в гротескную военную форму, труп Карлоса Шакала бился о стальные прутья ворот. Его темные черты были искажены ненавистью, глаза – два стеклянных шара, в которых застыла сама смерть, забравшая его.
Холодные глаза Джейсона Борна смотрели на это с удовлетворением, губы плотно сжаты, лицо – лицо киллера, киллера из киллеров, который победил. Однако очень скоро проявились более мягкие глаза Дэвида Вебба, его губы разомкнулись. Возникло лицо человека, с плеч которого свалился вес всего мира, мира, за который он боролся.
– Его больше нет, Арчи, – проронил Бенджамин рядом с Джейсоном. – Этот ублюдок больше не вернется.
– Ты затопил тоннель, – просто сказал Борн. – Откуда ты знал, что это он?
– У тебя не было автомата, а у него был. Честно говоря, я уж думал, что предсказание Крупкина, так сказать, сбылось. Ты погиб, а человек, сделавший это, воспользуется кратчайшим путем наружу. Так оно и было, и его военная форма подтвердила это. Вдруг стало понятно все произошедшее с «испанским» комплексом.
– Как ты избавился от толпы?
– Я сказал им, что сверху посланы баржи, чтобы перевезти их через реку – милях в двух к северу… Кстати, о Крупкине: я должен убрать тебя отсюда. Сейчас же. Пойдем, вертолетная площадка в полумиле отсюда. Поедем на джипе. Поторопись, ради бога!
– Инструкции Крупкина?
– Прямо с его больничной койки, где он задыхается от злости и возмущения.
– То есть?
– Тебе тоже следует знать это. Кто-то наверху, из узкого круга – Крупкин не знает, кто именно, – отдал приказ: ты не
– Нашим?
– Не я твой палач, а кто-то другой. Но я этого приказа еще не получил и во всем этом беспорядке уже не получу.
– Минутку! Куда меня повезут на вертолете?
– Держи пальцы крестиком, профессор, и надейся, что Крупкин и твой американский друг знают, что делают. Вертолет перебросит тебя в Ельск, а оттуда – самолетом до Замосця через польскую границу, где наш неблагодарный спутник, очевидно, приютил подслушивающую станцию ЦРУ.
– Боже, я все еще буду на территории советского блока!
– Подразумевается, что ваши люди ждут тебя. Удачи.
– Бен, – сказал Джейсон, осмотрев молодого человека. – Зачем ты все это делаешь? Ты нарушаешь прямой приказ…
– Я не получил приказа! – перебил его русский. – И даже если бы получил, я не бездумный робот. У вас было соглашение, и ты выполнил свои обязательства… К тому же есть шанс для моей матери…
– Больше, чем шанс, – заверил его Борн.
– Пойдем! Мы теряем время. Ельск и Замосць – для тебя только начало. У тебя впереди долгое и опасное путешествие, Арчи.
Глава 42
Закат опускался на острова Монтсеррат, превращая их в темно-зеленые сгустки, окруженные сверкающим голубым морем и непрерывными всполохами белой пены вокруг коралловых рифов невдалеке от берега; фоном всему этому служило оранжевое марево карибского горизонта. На острове Транквилити в четырех виллах «Транквилити Инн» над пляжем постепенно включали свет, и можно было видеть фигуры в окнах, переходившие из одной комнаты в другую и на балконы, ярко освещенные лучами заходящего солнца. Легкие дуновения ветра приносили через тропическую листву запахи гибискуса и других растений. Одинокая рыбацкая лодка с вечерним уловом для кухни гостиницы гребла через рифы к берегу.
Брендан Патрик Пьер Префонтейн вышел со своим «Перье» на балкон семнадцатой виллы, где у перил стоял Джонни Сен-Жак и потягивал ром с тоником.
– Как скоро вы снова откроетесь, по-твоему? – спросил бывший судья бостонского суда, садясь у белого металлического столика.
– Технические повреждения могут быть исправлены за несколько недель, – ответил владелец «Транквилити Инн», – но послевкусие от произошедшего здесь будет длиться еще долго.
– И все же, как долго?
– Я подожду четыре-пять месяцев, прежде чем разошлю первые рекламные буклеты – будет уже поздно для сезонных заказов, но Мари не возражает. Делать что-либо раньше не только бестактно, но и чревато тем, что снова поднимет молву… Террористы, наркоторговцы, коррумпированное правительство островов – нам это не нужно, и мы не заслуживаем этого.
– Что ж, как я уже упоминал, я могу заплатить за себя, – сказал некогда уважаемый судья Федерального окружного суда Массачусетса. – Быть может, не в размере ваших обычных сезонных расценок, друг мой, но достаточно, чтобы покрыть стоимость аренды виллы плюс немного за обслуживание.