Ультиматум
Шрифт:
– Это в чем? – уже из коридора донесся голос отца. – Я что, плохого своему сыну желал?
– Нет, – со смешком отозвался мой старый знакомый из далекого прошлого. – Ты просто сперва научил сына подтягиваться и отжиматься, подучил самбо, научил не бояться драки и крови… а потом запретил кушать из своего холодильника. Лех, сам же знаешь – хищников даже в зоопарке кормят вволю, и не хлебом, а мясом с кровью. Чтобы они сами не начали искать себе пропитание… Вот он сказал, что четыре дня в побеге «борщами и колбасой объедался». Верно. Не соврал. Приспособился в столовых питаться. По-честному, за деньги. Там я его и взял тепленьким. А знал бы ты, как он эти деньги добыл. Уж точно не из твоего кошелька вытащил…
Голоса затихли до едва заметного шума, а потом щелкнула дверь, и все затихло. Комната снова осталась в нашем с Кирой распоряжении. Да в дальней комнате суетились техники от Вальдира-Сервис, устанавливающие мой игровой кокон.
– Хищник с кортиком, ты фасоль открывать будешь? Или просто меня дразнишь? Там и ложечка сбоку прикреплена…
– Кир, мы сидим на здоровенном ящике, набитом фасолью! – возмутился я покушению на свою банку. – Возьми оттуда!
– Твоя уже в руках нагретая, – не согласилась со мной Беда. – Тепленькая! Открывай!
Логика интересная – пришлось подчиниться.
Вручив Кире открытую банку и ложку, я подпер подбородок ладонью и, глядя, как пришедшая в мой дом Беда насыщается, произнес:
– Знаешь, Кир…
– М-м-м?
– Я до сих пор не могу въехать, как Пал Палыч меня тогда нашел. Вот хоть убей. Я ведь в другой город умотал, а не по соседним подъездам и чердакам ныкался. Никому не говорил, куда именно собираюсь. Как увидел свои итоги в четверти, так сразу и ударился в бега. Спонтанно. Сам не знал куда. По сути, прыгнул в первую попавшуюся электричку, хвостиком пробравшись за подслеповатой бабулькой и прикинувшись ее внучком… И меня все равно нашли и вернули. Причем не милиция, а Пал Палыч. Как? Когда был пацаном, как-то не задумывался об этом – взрослые казались всесильными, – а потом забылось. Но вот сейчас задумался…
– Люди бывают разные, – пожала плечами Кира, скребя пластиковой ложкой по жестяным стенкам консервной банки. – Значит, Пал Палыч умеет искать. Плюс обширные связи. Но найти так быстро… даже не знаю, Рос. Наверное, у него свои методы.
– Хорошо ответила, – восхитился я. – Много слов и ничего конкретного. Доча вся в папу-политика?
– Рос, сейчас обижусь и облизанной ложкой тресну!
– Кстати, насчет ложки – ты не забыла, что половина фасоли в этой банке была моя?
– Ой! Вот, держи целую банку. Она тоже нагрета… только не рукой.
– Э-э-э… я, значит, тебе фасоль руками и пламенным сердцем грею, а ты мне совсем другим местом еду разогреваешь… вот, значит, как…
– Угу! А когда ужин готовить будешь?
– Когда оба кокона установят и пуповину подсоединят. Проводим техников, закроемся, потом ужином займусь.
– Потом разговор с Пал Палычем, потом разговор с мамой Леной, а потом, наконец, мы останемся только вдвоем!
– Да, – улыбнулся я, – до самого утра. Затем прыгнем в Вальдиру и займемся делами. А сейчас продолжим раскидывать и раскладывать вещи. Даже не ожидал, что столько всего натащим. Как к войне готовимся.
– К осаде, Рос, – абсолютно серьезно поправила меня Кира. – Мы готовимся к осаде. С этого дня и до того момента, когда твой титул Навигатора не будет никому интересен, кроме летописцев. То есть до самого конца путешествия на Зар’граад. А мама Лена еще сказала, что, мол, как раз все и проверится за этот срок.
– Что проверится? – не понял я.
– Понятия не имею, – пожала плечами Кира и вытащила из ящика новую банку. – А фасоль вкусная!
Пару мгновений я поразмышлял, а затем присоединился к томатно-фасолевому пиршеству, сидя с Кирой бок о бок на ящике с консервами посреди шикарных апартаментов.
Подзаправимся и продолжим обустройство.
Глава седьмая
Дары вандалов из глубин. Вечер в «реале»
– Бли-и-ин! – обиженно надулась стоящая рядом со мной Кирея Защитница, зло на меня покосившись.
Ну да, как всегда я с краю. Все шишки на меня сыплются.
– Да ладно тебе, – умиротворяюще произнес я. – Не злись.
На наши босые ноги с легким шуршанием набежала ласковая соленая волна, облизала белый песок и с неохотой вернулась в океан.
– Этот вечер и ночь я планировала быть с тобой! И только с тобой! И в реальном мире!
– Ну забыли мы, – пожал я плечами. – Теперь что поделать? Быстренько все закончим, и сразу домой. Лады?
– Угу, – вздохнула Беда. – Лады.
– О чем шепчетесь? – с любопытством поинтересовался стоящий в нескольких шагах Док, отводя взгляд от почти утонувшего в воде солнца Вальдиры. Далекий горизонт дрожал и, казалось, плавился.
– О пустяках, – ответил я с усталой улыбкой. – Скорей бы уж все началось и закончилось.
Сразу за Доком стояли остальные мои боевые товарищи, изрядно поучаствовавшие во всех недавних приключениях. Мы стояли в один ряд, лицом к заходящему солнцу и океану, а за нашими спинами лежали оплавившиеся и занесенные песком руины небольшого прибрежного города Веселая Устрица, некогда населенного рыбаками и охотниками за жемчугом. Именно здесь произошла битва с богом Диграцием, именно здесь он пал и переродился в чудовищную безумную Тварь, потеряв разум и сохранив лишь бессмертное тело.
Почему мы здесь стояли?
Ответ прост – именно здесь нам назначили встречу жутко благодарные крабберы, чтобы отдать награду за выполненный в срок ультиматум.
«Завтра, когда начнется закат, встаньте у черты прибоя рядом с местом, где бог покинул нас, вновь ис-спользуй раковину… и мы придем… мы вручим дары!» – так сказал пребывавший в полном экстазе краббер. Интересно, остался ли он в живых?
Что самое интересное – я забыл об этом. Равно как и Кира. Мы попросту забыли об обещанном щедром вознаграждении. Мы с Кирой наконец-то получили небольшую передышку, закрыли все двери в нашей комфортабельной берлоге. Беда отправилась в ванну, я решил к ее возвращению приготовить спагетти по способу турецких студентов и яичницу с сыром и майонезом. Тут и вспомнил – когда вытащил из холодильника пачку масла, на глаза попалось его название: «Щедрый дар». Тут-то меня и пронзила молния воспоминания, после чего я с воплем добежал до ванны и влетел внутрь, застав мирно напевающую Беду в полном неглиже и крайне провокационной позе.