Ultimum hostis erit destructa est mors

Ушакова Мария

Девушка взглянула вниз и увидела, как ее пробил насквозь осколок стекла, по краям которого уже стекала густыми каплями рубиновая кровь. Не верящий своим глазам Видок отпустил осколок, стоя перед смертельно

раненной дочерью, с онемевшим лицо и беззвучно шевелящимися губами. Алхимик, быстро отошедший и сориентировавшийся, подхватил падающую на пол девушку на руки.

— Ребекка, не закрывай глаза! — почти кричал он, вытаскивая из нее осколок и зажимая кровоточащую рану на животе, — Глупая, что ты наделала!

— Я… я должна была… Я не хотела, чтобы ты погиб, — ответила она вмиг побледневшими губами. — Папа, прости меня за все.

— Ребекка, доченька… О, Господи, я убил собственное дитя!

— Папа, ты ни в чем не виноват. Это мой выбор, — голос Ребекки становился все тише.

— Тихо, малышка, тихо, не говори, — Алхимик поднял девушку на руки, собираясь снова отнести ее к себе, надеясь спасти. — Моя маленькая, глупая девочка.

— Что ты собрался делать, Алхимик? — вскочил Видок, перегораживая своим телом выход из помещения.

— Спасти ее, что же еще! Не мешай мне, лучше будет!

Застонавший Видок ушел с пути, пропуская Алхимика

с драгоценной для них обоих, умирающей в мучениях ношей. Если кто-то и мог помочь, то только он, — это Видок понял сразу. Мастер по сохранению молодости мог также мастерски залечить серьезную рану и восстановить здоровье дочери. И он отпустил его, ничего не сказав полиции, вверяя в его руки жизнь Ребекки.

***

Два месяца спустя

Прохладный сентябрьский ветер срывал листья с деревьев, растущих у могил. Кладбище было пусто, лишь один человек стоял у богато украшенной могилы, кладя огромный букет цветов. Сняв шляпу, мужчина коснулся рукой земли, словно поглаживая ее.

— Спи спокойно. Я виноват в твоей смерти, и это навсегда останется в моей памяти.

Мужчина, а это был постаревший за два месяца Видок, тяжело вздохнул и, печально понурив голову, вышел из-за оградки, направляясь в такой пустой и одинокий дом, где его никто не ждал. Шелестящий и пролетающий мимо него ветер донес до лица сладкий запах духов, такой знакомый. Он остановился, вдыхая его полной грудью. За его спиной раздался любимый голос:

— Здравствуй, папа.

Лицо Видока озарила улыбка…