Ультра
Шрифт:
— Чо? — завис я от её длинной речи.
— Ты… не из заднеприводных? — повторила она вопрос, добив мартини, отнятый у зависшего меня.
— Чиво?! — возмутился я. — Почему ты так решила?
— Ну вот Альбину возьми, к примеру. — Прасковья прислонилась к ножке стола возле моих ног. — Она явно не против… меня считает досадной помехой… а ты… ты пойми, ты идеал для многих девушек в институте… для Альбины… для… даже для меня… будь ты из моего социального сегмента, или класса, как раньше говорили… я бы не пожалела
Неожиданный поворот. Особенно для тупого меня. Когда речь о девушках и намёках, я туплю чуть выше обычного.
— Ты меня ненавидишь… — продолжила говорить Прасковья. — Есть за что… Все ненавидят… даже друзья и подруги… я ушла в институт, а всем плевать…
Она водила пальцем по курку револьвера. Не хватало мне ещё сегодня…
— Дай сюда. — потребовал я, протягивая руку.
— Неа. — отказалась Прасковья.
Я встал, прошел к алкошкафу и взял случайную бутылку. Выбил пробку и снова сел рядом с Прасковьей. Глоток. Сладкий напиток со слабым градусом. Батя говорил, что никогда нельзя понижать. Как жаль, что всё пошло по…
— "Розовый рассвет"? — прочитала Прасковья на этикетке. — Даже бухло берёшь гейское…
— Дай сюда пистолет. — я приблизился к ней.
Её лицо, с розовыми от принятого алкоголя щеками, было в нескольких сантиметрах от моего. Правой рукой я приблизил её лицо к своему и поцеловал. Левой же выхватил револьвер. Она что-то промычала, не размыкая поцелуя, обняла меня, а я разъединил её руки и отстранился.
— Ублюдок… — прошептала она. — Как же я хочу тебя…
— Ты пьяна. — сказал я ей. — Пора спать.
Встав кое-как на ноги, я поднял Прасковью с дорогого паркета и понёс в направлении спальни. Самому было не очень хорошо, понижение градуса давало о себе знать — голова кружилась, жар от тела Прасковьи невыносимо жёг руки. По дороге увидел настенные часы — два часа ночи. Охренеть, скоро просыпаться и лететь в Ростов.
Я положил Прасковью на кровать и лёг рядом. Сила воли куда-то пропала. Я просто так хотел, поэтому лёг рядом.
Наши глаза встретились. Она как-то завороженно смотрела на меня. Я такого ещё не видел. По красивому лицу, вбок, стекла слезинка.
— Ты всё-таки очень красивая… — произнёс я. — Но стерва и туповка…
Я закрыл глаза и почти мгновенно уснул.
Глава двадцать четвертая. Страшные сказки: Золушка
Черти дери, какое "прекрасное" утро… Ещё темно, но Суо насильственно разбудила меня в пять тридцать, так как нам надо лететь в Ростов.
Я лежал на кровати одетый, что почему-то вызывало жуткий дискомфорт, голова
— Вечер не удался… — произнёс я вслух. — Если каждый раз так пить, недолго и спиться…
— Не говори… — хрипло ответила на это Суо.
Кажется, мой симбионт тоже способен испытывать похмелье. Я поморщился от привкуса алкоголя на языке. Меня ещё не отпустило.
— М-м-м… — потянулась Прасковья. — С кем ты говоришь?
— Мысли вслух. — ответил я. — С тобой всё в порядке?
— Ты про вчера? — сонно уточнила она. — Нет. И больше никогда не будет.
— Ты помнишь, о чём мы вчера разговаривали? — спросил я.
— Нет. — твердо заявила Прасковья, накрывая голову подушкой. — Не было никаких разговоров.
— Как я и надеялся, мне всё приснилось. — кивнул я, внутренне сожалея. — Откуда у тебя столько бухла дома?
— Закупилась для разнообразия. — ответила Прасковья. — Я действительно красивая?
— Определенно не в похмелье. — покачал я головой. — Мы же вроде договорились только что, что ничего не помним?
— Кое-что я помню. — скинула подушку Прасковья. — Нет, в целом, я красивая?
— Я тоже кое-что помню. — улыбнулся я, после того как преодолел укол боли в голове. — Я тебе уже говорил, да, ты красивая, но такая стерва…
— Пошел ты, Гектор. — улыбнулась Прасковья довольно. — Про вчера…
Она каким-то образом чувствовала себя получше, чем я, поэтому встала с кровати и начала одеваться. Не помню, чтобы она раздевалась…
— Как ты узнал про того… — видимо, она имела в виду маньяка.
— У меня есть надёжный информатор. — ответил я. — У меня вопрос к тебе. Касательно возможностей твоего папаши.
— Ну давай. — кажется, она сделала неверный вывод из вопроса, судя по выражению лица.
— Это не касается всяких благ и прочей хрени, про которую ты сейчас подумала. — покачал я головой. — Мне ничего от вас не нужно. Ни от него, ни от тебя. Ты в тот раз не ответила про платину. Десять килограмм, которые я закопал в лесу. Твой папаша сможет её реализовать?
— Поверь, это не то, о чём сейчас стоит беспокоиться… — Прасковья достала из прикроватной тумбы баночку с таблетками. — Это от похмелья, советую.
Я принял таблетку из её рук и закинул её в рот, запив минералкой, которая стояла на тумбе.
Может это вода так подействовала, может таблетка каким-то образом сработала мгновенно, но голова стала легче.
— А о чём сейчас стоит беспокоиться? — поинтересовался я, с любопытством наблюдая за процедурой измельчения таблетки и слизывания порошка языком.
Прасковья глотнула минералки и обессиленно упала на кровать, раздумывая о чём-то.
— Что-то случилось? — спросил я у неё.