Улугбек
Шрифт:
Ученым так не терпелось поскорее начать занятия в новом здании, что некоторые из них даже пошли сами работать на стройку. Почтенный Мавляна Мухаммед Хавафи, несмотря на свой возраст и ученый сан, облекся в простые, грубые одежды и возводил стены вместе с каменщиками.
Наконец художники закончили любовно разрисовывать крупными стилизованными звездами темно-синий тимпан над главной аркой, и наступил долгожданный день открытия медресе. Оно было обставлено весьма торжественно и пышно. Всю площадь заполнили нарядно разодетые придворные. На головах шейхов и улемов белели шелковые праздничные чалмы, права носить которые удостаивались лишь
Придворный поэт Секкаки прочитал велеречивую касыду. Она была длинной и заканчивалась несколько неожиданно... похвалой самому себе:
«Много, много раз небо совершит свой кругооборот, пока оно создаст такого поэта, как я, и такого ученого царя, как ты».
Улугбек слушал стихи невнимательно, задумавшись о том, кого назначить главным мударисом нового училища. Желающих занять это почетное и выгодное место было немало. Улугбек испытующе осматривал собравшихся вокруг шейхов. Кого из них выбрать?
— Я назначу мударисом того, кто сведущ во всех науках, — сказал Улугбек. — Ну, кто из вас хочет занять это место?
Шейхи молчали. Потом один из них осторожно сказал:
— Мы знаем наизусть коран, о повелитель. Но знать все науки — таких людей нет на земле.
— Место мудариса, пожалуй, останется не занятым,— ухмыльнувшись, добавил другой.
И вдруг Мавляна Мухаммед Хавафи, сидевший неподалеку на груде кирпича в грязной и рваной одежде каменщика, встал и сказал громко:
— Если ты позволишь, великий эмир, я хотел бы стать мударисом.
Улугбек внимательно посмотрел на него. Шейхи загалдели наперебой:
— Испытание!
— Пусть выдержит испытание!
— Хорошо, — сказал Улугбек. — Мы устроим ему испытание.
И тут же начался необычный экзамен. Мавляна отвечал толково, рассудительно.
Потом седобородый Казы-заде неторопливо расспрашивал его о строении небесных сфер, об особенностях каждого из семи климатов Земли. Слушая ответы, он одобрительно кивал.
Но и это было еще не все. По знаку Улугбека вперед выступил Нафис и, в свою очередь, стал задавать вопросы. Оказалось, что Мавляна сведущ и в таинственной науке врачевания. Зная, что правитель любит стихи Низами, он даже весьма кстати вспомнил отрывок из поэмы «Сокровищница тайн», где образно описывалось строение «внутреннего мира» человеческого тела:
Предо мною чертог. Не чертог, о нет! Предо мною сияние всех планет. Но сквозь стены царственных тех палат Никогда не проникнет недобрый взгляд. Небосвод перед этим царством мал. Я глядел. Предо мною и прах блистал. Семь халифов со мною в зданьи одном, Славно семь сказаний в преданьи одном. Первый — это полудня, движенья царь. Стран дыханья живого стремленья царь. Красный всадник, витязь учтивый второй. Третий скрыт под яхонтовой кабой. Дальше — горький юноша-следопыт. Пятый — черный, что едким отстоем сыт. Словно хитрый ловчий, халиф шестой Сел в засаду и мечет аркан витой. А седьмой, с телом бронзовым боец, Весь в броне из серебряных колец...Придворные слушали внимательно, хотя мало кто из них мог разобраться в этой премудрости, где медицинские взгляды того времени, и без того весьма сложные и запутанные, были вдобавок еще выражены поэтическими символами. По прихоти поэта сердце превратилось в «царя живого стремленья», печень — в красного витязя, а «седьмой, с телом бронзовым боец, весь в броне из серебряных колец» олицетворял собою... почки.
— Ты воистину достоин стать мударисом, — сказал восхищенный Улугбек.
Но шейхи не хотели так легко расстаться с мечтами о выгодном местечке. Они тоже, перебивая друг друга, начали задавать вопросы, особенно нажимая на знание священных книг.
— В каких случаях допускается кораном очищение песком и пылью?
— Омовение песком, называемое тайамум, разрешено аллахом в семи случаях: когда нет воды поблизости; когда ее очень мало и омовение ею грозит погубить путника отжажды; когда есть опасность, что часть воды, взятой для омовения, может быть пролита при переноске; когда правоверного мучает болезнь, не терпящая воды; когда у воина переломлены кости и надо дать им спокойно срастись или есть раны, к которым нельзя прикасаться...
— Как называется четвертый дом Солнца?
— Телец.
— Какой год будет всегда счастливым?
— Год, кратный семи.
— Как должен правоверный уплачивать закят [24] ? — посопев, спросил какой-то мулла.
Мавляна ответил и ему:
— Сказано в коране: «Они спросят тебя, как должно творить милостыню. Скажи им: должно помогать родным, ближним, сиротам, бедным, путешественникам. Добро, которое вы сделаете, будет известно аллаху».
24
Закят (буквально: «очищение») — так называлась обязательная уплата десятой части доходов на благотворительные и религиозные цели.
— Но ты не ответил про закят,— не унимался мулла. — Скажи, как может правоверный уплачивать его?
— Аллах разрешает уплачивать закят четырнадцатью разными способами: золотом, серебром, верблюдами, коровами, баранами, зерном, ячменем, просом, маисом, бобами, горохом, рисом, изюмом и финиками. Может, ты хочешь, чтобы я рассказал, как именно следует высчитывать десятую долю — в золоте или в верблюдах?
— Нет, нет! — замахал руками мулла, отступая в толпу. — Ты поистине мудрый человек.
— Кому аллах запрещает вступать в брак? — летел уже новый вопрос.
— Сказано в четвертой суре корана: «Вам запрещается вступать в брак с матерями вашими, с сестрами вашими, с дочерьми вашими; с тетками с отцовой стороны, с тетками с материнской стороны, с дочерьми брата вашего и с дочерьми сестры вашей; с матерями вашими, которые вскормили вас грудью, с сестрами вашими молочными, с матерями жен ваших, с падчерицами вашими, живущими в ваших домах, с матерями которых вы входили в супружеские отношения (но если вы не входили в такие отношения, то на вас не будет греха жениться на них); с женами сынов ваших, которые от чресл ваших, а также запрещается иметь женами вместе двух сестер...»