Улугбек
Шрифт:
Земные заботы нередко отрывали Улугбека от ученых трудов. Ему приходилось вспоминать, что он правитель, и заниматься государственными делами. В Моголистане шла подозрительная возня между вожаками отдельных племен. Было похоже, что враги там снова поднимали голову. Улугбек не открывал военных действий, «о ему пришлось заняться хитрыми дипломатическими интригами. И вел он их не очень честно, наживая себе все больше тайных врагов. Когда в Самарканд, ища у него защиты, приехали вожаки некоторых монгольских племен, Улугбек вероломно обманул их. Беглецов радушно встречали и приглашали войти в ворота крепости, якобы отведенной им для жилья. А у других ворот
Обострялась и вражда с узбекскими ханами. Улугбек не мог им простить своего поражения и все время пытался внести раздор между узбекскими племенами и посадить во главе их своего ставленника. Ненависть накапливалась, и настанет время, когда она переполнит чашу терпения и поведет кочевых узбеков на Самарканд.
Немало хлопот и новых врагов приносили правителю и внутренние дела. Порой он бывал резок и крут, в запальчивости принимал несправедливые решения, и число озлобленных росло.
Главным казием Самарканда был «некий Мухаммед Мискин. Улугбеку довелось столкнуться с ним. Случай был казуистический, и правитель запутался в нем.
Как это делал частенько и Тимур, Улугбек порой участвовал в некоторых купеческих авантюрах. Он ссужал деньгами купцов, и те приносили ему часть прибыли. Одному из купцов Улугбек дал как-то вместо денег драгоценный камень. Купец внезапно заболел и умер, не успев вернуть долга. Камень он к тому времени уже, видимо, продал или кому-нибудь заложил. Тогда Улугбек приказал забрать в казну все имущество покойного. Наследники купца воспротивились и пошли жаловаться на правителя казию Мискину, который славился своей неподкупной честностью.
Улугбек, конечно, не явился на суд, послав туда двух придворных как свидетелей своей сделки с купцом. Казий не испугался принять решение, обидное для правителя. Ему стали говорить, что правитель гневается. Тогда Мискин сказал придворным:
— Передайте вашему повелителю, что ему не пристало выставлять свидетелей и ждать выгодного для него решения в этом деле, суть которого всем ясна. Над судьей есть только один повелитель — правда. Если правитель хочет, чтобы я решил дело в его пользу, пусть прикажет связать мне руки и ноги и погружать меня с головой в холодную воду, пока я не потеряю сознания. Тогда я, может быть, постановлю, чтобы вещи купца были отданы взамен одного камня, который не стоит и десятой части их.
Смелый ответ судьи понравился Улугбеку, и он вернул незаконно захваченное имущество.
Другой городской казий, наоборот, прославился судом неправедным. Жалобы на него надоели Улугбеку. Он приказал сбрить казию бороду, что было большим оскорблением. Злополучный судья перетрусил и стал искать защитников среди придворных. Они нашлись. Один из вельмож уговорил правителя заменить наказание штрафом. Улугбек уже отошел и согласился оставить казию его бороду с условием, чтобы тот взамен доставил на дворцовую конюшню двадцать рысаков.
Улугбек скоро забыл об этой глупой истории: были у него заботы поважнее. И только через несколько дней, собираясь на охоту, правитель заметил, что обещанные лошади все не появляются, и спросил, где же они.
— Казий передумал, о великий эмир! — торопливо стал выкручиваться вороватый вельможа, который давно уже поставил этих лошадей в свою собственную конюшню. — Он не смог достать лошадей и просит сбрить ему бороду.
Продолжались и столкновения с шейхами. Одного из них Улугбек насильно, против его воли, заставил принять хлопотную должность городского казия. Шейх вынужден был подчиниться, но затаил злобу на правителя.
Кроме мелких стычек, были и дела куда посерьезнее, которые настраивали церковников и суфиев против Улугбека. Он не только погрязал в безбожии, но и дерзнул покушаться на их карманы. Когда положение в стране наладилось и пополнилась казна, Улугбек несколько снизил налоги. Это принесло некоторое облегчение широким народным массам. Но зато он приказал повысить тамгу — так назывались сборы в казну с торговли и промышленности. А торговля и различные мастерские приносили немалый доход не одному Хадже Ахрару, но и всем «святым людям».
Духовенство было настолько заинтересовано в этих доходах, что даже иногда объявляло в своих проповедях тамгу греховной, преступлением против шариата. Легко представить, какой вой подняли муллы, дервиши и суфии, когда Улугбек повысил сборы тамги!
Одним из первых подал голос некий сейид Ашик. Его весьма ценил Хаджа Ахрар и даже сравнивал проповеди сейида с поучениями пророка Моисея. Сейид этим страшно гордился и хвастался.
Однажды Ашик произносил в соборной мечети очередную проповедь. Сначала он долго пугал слушателей страшным судом. С завыванием он читал зловещую суру из корана, в которой особенно подробно расписывались муки будущих испытаний:
Когда разверзнется небо, Которое будет повиноваться аллаху и постарается выполнить его повеление; Когда земля будет распростерта ровным пластом, Когда она выбросит из недр своих все, что содержала и оставляла нетронутым, Когда она будет повиноваться аллаху и постарается исполнить его повеления. Тогда ты, о человек, желавший бы увидеть аллаха твоего, увидишь его! Кому дадут книгу его дел в правую руку, Тот будет сужден с кротостью. Он, радуясь, возвратится в свое семейство. Кому дадут книгу его дел назад к спине, Будет призывать смерть, Когда станет гореть в огне. На земле он веселился среди своего семейства. Он воображал, что никогда не явится перед аллахом, Но аллах видел все!..В толпе хмолящихся раздавались покаянные выкрики и причитания. Чувствуя, что атмосфера достаточно накалилась, сейид завел речь о том, что порой жители некоторых городов подвергают себя опасности вечных загробных мук совсем безвинно, только из-за греховности своих правителей, забывших о законах шариата и насаждающих в своих владениях поганые обычаи неверных.
— Не забывайте о судьбе народа египетского, о правоверные! — неистовствовал он, приплясывая на священном возвышении—михрабе, украшенном редкой красоты резьбой. — Вспомните фараона, который грехами своими обрек свой народ на вечные муки! Аллах хотел предостеречь его и послал к нему пророка Моисея. Но он не послушался указания божьего...