Улыбка 45-го калибра
Шрифт:
– Кто?
– От Ореста Львовича.
– Что случилось? – удивился гинеколог, увидав меня на пороге.
– Простите, очки тут у вас не оставляла? – поинтересовалась я, оглядывая кабинет.
Так, похоже, опоздала. Любы Ракитиной нет. Перед столом сидит молодая, интересная девушка, на руке у нее манжетка тонометра. Я помешала доктору измерять давление.
– Нет, – ответил Олег Игоревич и улыбнулся, – плохо быть растеряхой.
Я вышла в коридор. Где теперь искать эту Любу? Очень хочется с ней поболтать. Интересно, за какие услуги платит врач противной тетке по пятьсот долларов? И за что неведомая мне Валька Колоскова получила аж целую тысячу?
И тут меня вдруг осенило. Если эта особа регулярно посещает консультацию, значит, в регистратуре должна быть ее карточка. А что там указано на первой странице? Правильно, адрес!
Вдохновленная этой замечательной мыслью, я опять постучалась в дверь, за которой работала Анюта. Медсестра сразу высунулась.
– Чего тебе?
– Прикинь, какая штука вышла, – тихо сказала я, – пошла в туалет, а там эта Люба Ракитина губы красит…
– И что?
– Ну поставила на подоконник свою сумочку, зашла в кабинку, а когда вышла, гляжу, нету моего ридикюльчика.
– Сперла! – всплеснула руками Анюта. – Ну ты и раззява! Разве можно сумочку где попало бросать?!
Я горестно вздохнула:
– Да уж, сглупила. Слушай, помоги, а?
– Как?
– Спроси в регистратуре ее адрес, будь другом, мне они вряд ли скажут. А я сбегаю к воровке домой, может, успею деньги вернуть.
– Пошли, – вздохнула Анюта, – надо же тебя выручить! Ну ты хороша, побежала в общий туалет! Там грязища и бумаги нет. Надо вон туда идти.
– Но там же табличка «Инфекция, бокс».
– Простота, – усмехнулась Анюта, – на таких, как ты, и рассчитано: за дверкой самый обычный туалет, но чистый, поняла? Для своих.
Через десять минут я держала в руках бумажку с адресом – проезд Ковальчука, дом 9, квартира 12.
Обрадованная, я поскакала к себе в лабораторию, где мгновенно получила выговор от Регины:
– Сколько можно шляться? Ты решила весь рабочий день в сортире провести? Между прочим, получаешь деньги!
Я посмотрела на ее злое лицо. Странное дело – черты правильные, аккуратный носик, довольно большие глаза, красиво очерченный рот, но никакого обаяния. Регина скорей отталкивает, чем привлекает внимание. И я бы на ее месте распустила идиотский пучок. Похоже, у нее красивые волосы, зачем она себя уродует? Локоны, падающие на плечи, явно украсят девушку.
– Ну что стала столбом? – резко осведомилась Регина и пошла к холодильнику, бормоча по дороге: – Господи, как идиотка, так обязательно к нам, прямо наказанье. На банку, раскладывай. Помнишь, что вчера делала? Сообразишь, как поступить?
Я молча принялась зачерпывать светло-желтую массу. Нет, глубоко ошибалась. Никакие роскошные вьющиеся волосы не украсят Регину, уж больно она злобная!
Потом мои мысли обратились к крему. Очень хотелось помазать им шею и лицо. Но мою физиономию покрывал густой слой вульгарной косметики, а под воротничок платья подлезть очень трудно.
Остаток дня прошел отвратительно. Я мыла и убирала в лаборатории. Регина поручила разобрать огромный шкаф, до отказа забитый черт-те чем. Где-то в полседьмого явился Орест с красным чемоданом, похоже, пластмассовым.
– Можешь быть свободна, – сказал он мне.
– А как же, ну…
– Что?
– Надо же к этой Анне Константиновне, с отчетом…
– Не надо, – усмехнулся Орест, – она тут больше не работает.
– Да ну? – скорчила я рожу дебилки. – Уволилась?
Регина фыркнула. Орест Львович строго посмотрел на нее и сказал:
– У нас горе!
– Да уж, – не утерпела девица, – горше некуда, прямо беда.
– У нас горе! – повысил тон начальник. – Анна Константиновна вчера вечером скоропостижно скончалась от инфаркта. Ты разве не ходила в столовую? Не видела там траурное извещение?
– У меня не было времени пообедать, – наябедничала я, – велели шкаф до вечера в порядок привести, только его, похоже, лет сто никто не трогал. Вона, гляньте…
И я сунула Оресту под нос газету за 1985 год.
– С полки сняла! Когда же тут в последний раз разбирались?
– Хорошо, хорошо, – отмахнулся Орест, – ступай поэтому пораньше домой.
– Между прочим, – закапала ядом Регина, – Дарья на работу сегодня опоздала.
– Ступай, – почти вытолкал меня за дверь Орест.
Мне не понравилось, как он настойчиво пытался избавиться от лаборантки. Поэтому, громко хлопнув дверью, я тут же аккуратненько приотворила ее и приникла ухом к щелке.
– Регина, – с укоризной сказал Орест, – ты опять издевалась над лаборанткой?
– Она – идиотка, – спокойно ответила девушка, – полная кретинка с хроническим насморком. Стояла тут с раскрытым ртом и сопела, пока крем раскладывала. Чуть по башке ей не дала.
– Во-первых, умный человек не пойдет на такую работу, – спокойно пояснил начальник, – а во-вторых, зачем нам тут светоч разума, а? Тебе мало неприятностей было? Эта сволочь сюда все время шпионов подсылала! Она и Дашку хотела за нами наблюдать поставить, только эта дурочка жадной очень оказалась, а может, действительно решила благодарность проявить. Впрочем, нам теперь все равно: грымза, слава богу, сыграла в ящик. А тебя очень прошу, если не хочешь сама в грязи возиться, прекрати над теткой издеваться. Она не самый плохой вариант. Не пьет, моет себе спокойненько, особо не тараторит.
Регина не успела ничего ответить, потому что зазвонил телефон.
– Да, – сказал Орест, потом, помолчав, добавил: – А чего ты мне это рассказываешь? Наше дело – наука, а твое – с бабами вожжаться. Только вот что, Олег, ежели желаешь знать мое мнение на этот счет, тщательно подбирай источники, да и платить им надо нормально и уж всем одинаково.
Вновь повисла тишина.
– Тогда другое дело, – сообщил Орест и, очевидно, повесил трубку.
– Что случилось? – поинтересовалась Регина.