Улыбка 45-го калибра
Шрифт:
– Что? – не поняла сразу Валя.
– Зародыши человеческие, – пояснила Люба, – только ему вечно материалов для исследований не хватает, поэтому и нанимает нас.
– Для чего? – никак не могла врубиться в суть проблемы Валечка.
Люба с жалостью посмотрела на соседку.
– Как думаешь, откуда Олег эмбрионы для изучения берет?
– Ну, – напряглась Валентина, – небось аборты бабы делают, а он изучает.
– Правильно мыслишь, – похвалила Люба. – Ты ведь на такие операции сама ходила, верно? И о чем тебя в консультации
– Чтоб долго не тянула, они лишь до двенадцати недель делают.
– Верно, – согласилась Ракитина, – только весь подобный материал давным-давно изучен, нового в науке не сказать и Нобелевскую премию не получить. Олег Игоревич работает с эмбрионами от двенадцати недель и более, а их достать трудно. Немногие идут на аборт при большом сроке, обычно успевают вовремя проделать. Хотя встречаются идиотки, но, повторяю, их мало!
– Я-то тут при чем, – недоумевала Валя, – делать чего надо? Ходить по поликлиникам и таких теток выискивать?
– Нет, – ухмыльнулась Люба, – твое дело – забеременеть, а на том сроке, который укажет Олег, сделать аборт. Не волнуйся, он долго не тянет, максимум до четырнадцатой недели, ему нужен период от трех, до трех с половиной месяцев. Никто ничего не заметит, ни муж, ни соседи. Будешь получать пятьсот долларов в день операции, а еще по сто станут давать каждый месяц беременности, на питание. Олегу нужны здоровые эмбрионы от положительных женщин. Ты ведь не куришь и не пьешь?
– Нет, – помотала головой Валя, – и не начинала никогда. Только страшно закон нарушать. Нас не посадят?
Люба хрипло рассмеялась:
– Ментам больше делать нечего, как за глупыми бабами бегать. У них что, других забот нет? И потом, ничего преступного мы делать не собираемся. Аборты разрешены.
– Но срок, – слабо сопротивлялась Валечка.
– Глупости, – отмахнулась Люба, – если существует угроза жизни матери, чистку выполнят всегда, так же поступают и в случае болезни плода. У Олега все предусмотрено. Он карточку заполняет и тщательно туда запись делает. Вроде как рожать собираешься и ни о чем другом не помышляешь, а потом, бац – выкидыш. Чего уж тут поделать! Некоторые по восемь детей теряют, пока одного родят, и никого это не волнует.
– Боязно как-то, – вздохнула Валя, – вредно небось такое делать.
– Ерунда, – засмеялась Люба, – Олег Игоревич сам все в кабинете проворачивает, под полным наркозом. Полежишь потом у него на кушеточке и домой. Денежки в кармане, красота! Никакого напряга! Да я тебе золотую жилу в руки даю. Как только организм позволит, опять забеременеешь, и все по новой. Мне повезло, у меня нижний этаж, как у кошки: через неделю опять готовая. Но даже если ты два раза в год всего соберешься, все равно очень выгодно выходит. Ну-ка считай, девятьсот баксов плюс еще девятьсот. Сколько выходит, а? То-то и оно, что почти две тысячи «зеленых»!
Валечка призадумалась: такая огромная сумма пришлась бы очень кстати.
– Ничего не получится.
– Это почему же? – удивилась Люба.
– Муж у меня, ну понимаешь, он же совсем болен… – пояснила Валя, – мы уже давно ничего такого, ну в общем…
Люба широко улыбнулась:
– Кто тебе про супруга говорил? Олег Игоревич и адресок даст, там Игоряша живет, зверь, а не парень. Он все в лучшем виде устроит. Еще понравится, будешь сама бегать, раз у тебя мужик совсем никуда.
Валя затрясла головой:
– С чужим в кровать? Да ни за что! От стыда сгорю.
– Ой, ой, ой, – захихикала Люба, – тоже мне, целка-невидимка какая! Первый раз, что ли, ноги-то раскидывать? Игоряша тебе по душе придется, смазливый мальчик, молодой совсем, лет двадцать пять, не больше.
– А мне тридцать три, – протянула Валечка, – потом, видишь, похудела я сильно, все висит. Он меня засмеет.
– Дура, – воскликнула Люба, – он этим деньги зарабатывает, ему абы с кем, хоть с жабой, хоть с козой, лишь бы заплатили!
– Тем более не пойду, – возмутилась Валя, – если он такой потаскун, небось болячками обвешан всякими, опять же СПИД…
– А вот это ты зря, – сообщила Люба, – у Олега Игоревича дело четко поставлено. Сначала анализы сдаешь, а потом в койку, да Игоряша весь проверенный-перепроверенный, с ним спокойно дело иметь можно. Ты лучше думай о двух тысячах в год.
– Откуда же ты столько насчитала? – спросила, окончательно сдаваясь, Валя. – Вроде только по пятьсот дают.
– А про сто баксов на питание забыла? – радостно напомнила Люба. – Вот и считай, четыре месяца ты их имеешь, ну-ка сложи все вместе?
Валя дрогнула и согласилась. Впрочем, Люба оказалась во всем права. Олег Игоревич был ласков, улыбчив и обходителен. Игорь тоже не произвел отталкивающего впечатления, да и ходить к нему пришлось всего три раза. То ли у парня оказался талант, то ли у Валентины после долгого воздержания обострилась способность к воспроизводству. Она получала по сто долларов четыре месяца, потом явилась на аборт. Очнувшись на кушетке, Валентина была приятно удивлена. Операцию провели на высоком уровне, у нее ничего не болело, но основная радость ждала впереди.
– Оклемалась? – спросил, входя, Олег Игоревич. – Держи, молодец, заслужила.
В беленьком конвертике лежала ровно тысяча долларов.
– Пятьсот обещали, – удивилась Валечка.
Улыбающийся доктор спокойно ответил:
– За одного, а у тебя двойня получилась, купи Игоряше шоколадных конфет, ишь, как расстарался.
– Спасибо, – пролепетала Валя, – спасибо, ведь могли и не сказать, а дать просто пятьсот. Как бы я проверила?
– Никак, – усмехнулся врач, – только я не российское правительство и никого не обманываю.