Улыбка Афродиты
Шрифт:
Ствол пистолета коснулся его головы, но выстрела Хассель так никогда и не услышал, – пуля прошла сквозь мозг, уничтожив переднюю половину черепа.
В заключение Шмидт рассказал, что случилось после его возвращения на «Антуанетту». Берген приказал, чтобы корабль оставил залив и двинулся в сторону материка, но, едва они поравнялись с мысом, в машинном отделении раздался взрыв. «Антуанетта» сразу пошла на дно, но Берген и оставшиеся в живых солдаты успели пересесть в шлюпки. Штандартенфюрер приказал следовать указанным курсом. На следующий день их подобрал немецкий корабль, шедший из Патраса, но к тому времени Берген уже был мертв. Ночью, когда он заснул, Шмидт задушил его шнурком от ботинка и выбросил труп за борт.
Когда спасший их корабль потопили самолеты союзников, Шмидт оказался в воде, покрытой слоем нефти, и поплыл, спасая свою жизнь. Среди воплей и криков тонущих он плыл в сторону берега, куда его, полуживого, наконец вынесла волна. Потом он украл кое-какую одежду и избавился от военной формы. Для него война закончилась.
Лишь много позднее он узнал, что был единственным с «Антуанетты», кто сумел уцелеть. По окончании войны он вернулся в Германию, присвоив себе документы погибшего солдата, позже стал работать строителем, женился, у него родились трое ребятишек, но, когда они были еще маленькими, жена ушла от него. К старости Шмидт обозлился и разочаровался в жизни, начал пить, для него наступили тяжелые времена. Иногда он вспоминал о том, что случилось во время войны, и тогда по ночам ему снились кошмары. Он помнил о ящиках, закопанных пленниками, но не сомневался, что спасшийся грек наверняка вскоре вернулся и выкопал сокровища, которые должны были там находиться.
Шмидт случайно прочитал о том, что в Швейцарии обнаружена необычная коллекция предметов искусства, и узнал их на фотографии. Он вспомнил о статуе, которую видел на «Антуанетте». Он догадался, что скорее всего молодой пленник продал содержимое тех ящиков в Швейцарию, – это объясняло, каким образом коллекция оказалась именно в этой стране. Но судьба статуи многие недели не выходила у него из головы. Он снова и снова задавал себе вопрос, находится ли она по-прежнему на затонувшей «Антуанетте». Если статую нашли, почему об этом молчат? В конце концов он решил достать денег и поехать в Грецию. А когда прочитал, что коллекцию вернут в музей в Аргостоли, то решил направиться туда.
Там-то он и познакомился с моим отцом. Тот понял, что стихи, о которых рассказал ему Шмидт, – ключ к месторасположению храма. Из рассказа Шмидта он заключил, что древний храм Афродиты находился где-то вблизи Платритиаса – теперь там, на невысоком холме, стояла церковь, – а два моря – это пролив между Итакой и Кефалонией и собственно Ионическое море, раскинувшееся до самого материка.
Отец понял также, что спасшийся молодой пленник – это Алкимос Каунидис. На вырученные деньги он купил грузовое судно, которое и положило начало его судоходному бизнесу.
Теперь разъяснилась загадка и той ямы на мысу. Выкопав ящики, Каунидис похоронил Хасселя и Меткаса, но не удосужился закопать яму целиком. Он знал, что сюда редко кто приходит, а если кто и наткнется на нее, то к тому времени природа скроет все следы.
Я закрыл журнал. Элени все еще лежала на полу. Я приказал ей встать. В ее глазах горела злоба. Интересно, о чем из прочитанного мной она знала и почему она и ее муж так преданы Каунидису. Вероятно, они что-то задолжали ему. Еще одна кровавая связь, тянущаяся из времен войны.
Наконец, я никак не мог понять, почему Каунидис сообщил ложные сведения о месте затопления «Антуанетты». И зачем он описывал Хасселя таким же негодяем, каким был эсэсовец Берген? Ведь Хассель спас ему жизнь! Мой взгляд снова упал на фотографии Юлии Заннас на полке, и я понял ответ.
Бросив журнал на стол, я молча прошел мимо Элени.
28
Возле дома стоял пикап, принадлежавший, как я понял, слугам Каунидиса, которые, готовясь к отъезду, уже упаковывали свои вещи. Ключ оставался в зажигании, поэтому через несколько минут я уже ехал на север по прибрежной дороге. В Ставросе я свернул на горную дорогу. На высоте стало заметно прохладнее. Когда я подъехал к монастырю, кругом царила тишина, только вдалеке слышалось позвякивание козьих колокольчиков.
Я остановился у закрытых ворот. На дороге внизу грузовик спускался с горы от деревни Аноги; шум мотора подниматся и стихал на поворотах, постепенно становясь все слабее.
Через металлические штанги на воротах была пропущена цепь, но висячий замок отсутствовал. Во внутреннем дворе никого не было, дверь в церковь стояла открытой, в голове неприятно шевельнулась мысль, что меня там ждут. Я распахнул ворота и сразу почувствовал, что за мной наблюдают невидимые глаза. Звук шагов гулко отражался от стен.
В церкви мерцал только тусклый свет от лампад и было по-прежнему безлюдно. Тишина давила. Мне вспомнилась часовня в школе, где я учился, – там даже кашель, казалось, оскорблял торжественность, которой пропитались сами камни. С противоположного конца центрального прохода, оканчивавшегося апсидой, на меня из своей ниши смотрела Панагия. Скрипнула дверь в проход, соединявший церковь с главным зданием, и появился Каунидис. Он вел Алекс, держа у нее за спиной пистолет. В ее глазах мелькали неуверенность и страх. Остальных не было видно, но я понял, что они заперты где-то в подвальных помещениях монастыря.
Каунидис насмешливо посмотрел на меня, словно удивляясь тому, что мне хватило глупости явиться сюда. Выглядел он не слишком озабоченным.
– Похоже, вы меня ждали, – сказал я.
Он достал из кармана мобильный телефон:
– Я надеялся, что вы передумаете. Естественно, Элени предупредила меня.
Я не понял смысла его первого замечания, но чуть не рассмеялся, когда такой символ современности, как мобильник, возник здесь, где все дышало древностью прошедших веков.
– Элени сказала вам о вашем шофере? Боюсь, у него какое-то время будет болеть голова.
– Вообще-то он мертв.
Известие поразило меня, не столько потому, что я убил человека, сколько потому, с каким безразличием Каунидис сообщил мне об этом. Он улыбнулся, видя мою реакцию:
– Не расстраивайтесь, Роберт. Я уверен, что вы не хотели убивать его. Не более, чем я собирался убить вашего отца. Поверьте, его смерть действительно была несчастным случаем.
– Он лжет, Роберт, – вмешалась Алекс. – Он убил Эрика Шмидта и убил твоего отца – не хотел, чтобы выплыла правда о том, где он достал деньги для своего бизнеса.