Улыбка бешеной собаки
Шрифт:
Кир отлично запомнил место, где вчера вечером приметил шалаш.
Но сегодня его там уже не оказалось.
Наверное, старик сделал кое-какие выводы, и перенес свое сооружение из веток подальше от посторонних глаз, в самую глубину островка. Или вовсе перебрался совсем в другое место.
Для Ольки это тоже стало не слишком приятной неожиданностью - она все же надеялась совершать свой подвиг фоторепортера хотя бы под присмотром мальчишеских глаз. Так, на всякий случай.
Кир обогнул на лодке весь небольшой островок, но никаких
На заболоченном островке стояла какая-то нереальная, обморочная тишина, когда даже плеск воды под веслами воспринимался, как необычайный шум. Слышно было даже, как стрекозы слегка стрекотали крыльями, низко пролетая над водой, и задевая стебли осоки, а когда в воду меланхолично прыгали зазевавшиеся на берегу жабы, то казалось, будто кто-то начинал швыряться камнями, и хотелось поневоле пониже пригнуть голову.
Мысль о том, что на острове сейчас хотя бы точно не было Водяного, немного придавала Ольке храбрости. Но не сказать, чтобы слишком.
Наконец, Кир приткнул лодку к камышам, и Олька с наигранной беспечностью соскочила за борт, оказавшись по колено в воде.
– Я лучше с тобой пойду, - сказал Кир.
– Одной как-то... того. Не того.
Кир не сказал "жутковато", но все поняли, что он подразумевал именно это.
– Нет, ты только можешь все напортить, - ответила девочка, открывая крышку фотообъектива.
– Я же сказала, что русалки, и всякие прочие загадочные дамочки охотятся почему-то только за парнями и мужчинами, так повелось. Мне она точно ничего не сделает, а за тобой начнет ещё гоняться...Скажет, почему ты меня не спас, спаситель ты наш геройский... Что тогда прикажешь делать? И потом - я быстро. Тут остров-то смехотворный - за пять минут обойдешь.
– Неужели не боишься?
– прошептал Ледик.
– Не-а, - весело ответила Олька, стараясь не смотреть на ребят.
В конце-концов, она сама предложила этот план, за язык никто не тянул, значит, идти на попятную теперь не годилось. И тем более хныкать, напрасно пищать.
– А я бы точно помер со страха, - честно признался Ледик.
– Не успеешь, я тебя здесь сам вперед убью, если будешь панику нагонять, - пришикнул на него Кир, и только тогда понял, что он кричит на товарища тоже почему-то шепотом, боясь лишний раз растревожить обступившую со всех сторон тишину.
Договорились, что Кир сразу же свистнет, если на горизонте неожиданно появится Водяной - ему в виде жертвы Олька очень даже подходила, и лучше было лишний раз не пытать судьбу, и избежать новой встречи со стариком.
Впрочем, нет, о всяких непредвиденных обстоятельствах даже и думать не хотелось.
У девочки без того тряслись поджилки.
Олька обулась в резиновые сланцы - идти в глубину острова приходилось по колено в воде, раздвигая перед собой двумя руками камыши. Больше всего теперь она боялась змей. Как правило, в таких уединенных и болотистых уголках как раз и гнездились речные гадюки.
Но чем больше Олька старалась переключиться, и стараться о них не думать, тем чаще зеленые водоросли под ногами казались ей спинами гадюк, или других неведомых, но ядовитых рептилий.
Водоросли слегка колыхались под тощей воды, отзываясь на каждый шаг девочки, и Ольке начинало мерещиться, что она вообще ступает по целому клубку из змей.
Любое прикосновение острой осоки тоже сразу же отзывалось болезненным ожогом, и напоминало о смертельных змеиных укусах. И ещё почему - то - о Черной руке с шевелящимися пальцами, которая тоже могла, по идее, вылезти из любого места.
В какой-то момент девочка даже остановилась, думая, что больше не выдержит, такого испытания и, пока не поздно, лучше ей все же вернуться назад.
Но что она скажет мальчишкам? Признается, что струсила?
Поэтому вместо того, чтобы повернуть обратно, Олька набрала побольше в легкие воздуха, и приказала себе вообще больше не смотреть под ноги и не думать ни про какие руки.
Она пошла быстро, почти побежала бегом, не разбирая дороги, и держа в поле зрения лишь верхушку ближайшей ивы, и вскоре вышла на более сухое место, заросшее белыми и очень пахучими болотными цветами. Цветы имели какой-то сладковатый запах, слегка отдающий тиной.
Нет, духи с таких запахом ей бы точно не понравились. Этот аромат больше подходил для русалок, и прочих призрачных речных красавиц.
Сразу же за небольшой цветочной поляной Олька заметила шалаш.
Более-менее сухая, да и то с небольшими островками воды, центральная часть островка была такой маленькой, что спрятаться здесь было практически негде.
На полянке, больше напоминающей большую кочку, больше никого не было: только Олька и этот шалаш, кое-как сложенный из веток и прикрытый каким-то тряпьем.
Шалаш почему-то казался живым, корявым существом, чем-то вроде огромного, затаившегося в глубине ивы, зеленого паука.
– Эй, кто там есть живой?
– тихо, по привычке окликнула Олька, и осеклась.
Ледик бы сейчас добавил: "И не живой тоже".
Но даже от одного этого воспоминания девочке сейчас сделалось не по себе.
От звука её голоса, в кустах тонко вскрикнула потревоженная чайка и взлетела в небо.
Олька вспомнила рассказ Ледика о чайках, про то, кем на самом деле считаются эти безобидные на вид птицы, и побледнела от страха.
Совсем недавно Ледик рассказал легенду про прибрежного грабителя, который однажды ночью во время прибоя нашел тело моряка, снял с него одежду, обувь, и даже золотую серьгу удачи - в далекие времена такие талисманы носили все бывалые м моряки. Но грабитель и не подумал похоронить беднягу, и оставил мертвое тело качаться на волнах. С того самого дня каждую ночь в окно его дома начала биться и резко кричать чайка, и продолжалось это до тех самых пор, пока грабитель не сошел с ума и не помер.