Улыбка бешеной собаки
Шрифт:
Может, не до конца, поэтому клятва и правда пока так плохо на вас действует? Ну почему, почему вы снова начинаете...собачиться?
– Ага, вот и я говорю - оно во всех проникает, поэтому мы уже все и пересобачились, - подхватил Кир.
– А на нас с тобой его бешенство скажется быстрее всего. Это потому что мы тогда друг друга кровью перемазали...Видишь, я уже начинаю лаять. Смотри, прямо ничего с собой не могу поделать - р-гав, р-гав! Дайте мне скорее кого-нибудь загрызть!
– Да что с вами, в самом деле? Слушайте, люди, а давайте сейчас
– Я согласен, - сказал Кир.
– Но если только клятва должна быть на собачьем языке. У-у-у...Р-р-р, гав, гав, гав! Что же вы? Помогайте!
Он поднял вверх лицо, и завыл, подражая Ледику, потом вскочил, и начал носиться возле костра, размахивая в разные стороны руками.
– У-у-у! Праздник Сатаны! Мы духи бешеной собаки. Праздник Сатаны!
– Вот дурак, - рассердилась Олька.
– То вроде бы ничего, а то совсем, как маленький...
– А я не могу, у меня горло пока болит, - извиняющимся шепотом сказал Ледик сестре.
– Чего ты не можешь?
– Ну, тоже погавкать...Чтобы все вместе.
– Странно...Ты как будто на него и не обижаешься...
– А зачем? Кир - отличный пацан. Я никогда таких раньше не встречал. Да и ты тоже...Хорошо все-таки, что у меня есть такая сестра. Хоть и троюродная. Но все равно - лучше всех.
Олька удивленно поглядела на Ледика:
– Неужели нисколько-нисколечки не обижаешься?
Ледик совсем по-взрослому покачал головой.
– У него энергетический срыв, что тут особенного? Просто человек никогда прежде не имел дела с потусторонними силами, вот и все. Но это я просто к слову, в порядке полезной информации. Пусть гавкает, сколько влезет. Зато я благодаря ему немного плавать научился. Нет, правда. Я вечером потом ещё раз один попробовал - уже получается немного на воде держаться...
– Вечером? Под дождем? Один?
– всплеснула руками Олька, и в этот момент сделалась как никогда похожей на свою бабушку Симу.
– Да вы оба чокнутые, со сдвигом. Все пацаны, что ли, такие глупые? Представляю, что теперь скажет баба Сима, когда услышит твой ангельский голосок...А вдруг она случайно проснулась среди ночи, и увидела, что нас нет? Скажи что-нибудь.
– Гав, гав, - шепотом пролаял Ледик.
– Громче не получается. А ещё я в лодке старика снизу одну заплатку отлепил, она из автомобильной шины была сделана.
– А он не утонет?
– Кто? Да ты что? Он же Водяной.
Потом Ледик подумал, и добавил.
– Но даже если он и не вполне Водяной, то все равно как-нибудь доплывет до своего логова. Но только будет очень, очень сильно мокрым.
– Дальше рисковать нельзя - нужно успеть залезть обратно в окно до того, как баба Сима вздумает среди ночи проснуться. А то нам с тобой тоже будет - очень, очень, очень плохо.
И схватив брата за руку, Олька, не говоря больше ни слова, потащила Ледика, как маленького, скорее домой.
Она
В этом смысле на него можно было положиться.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ. ПОСЛЕДНЕЕ КВА-КВА.
... Было не слишком раннее утро, когда Кир потихоньку отворил калитку, удивившись, что на этот раз в саду почему-то никого из ребят не оказалось.
Он уже было попытался высвистать Ольку через окно, но никто не отозвался, и даже не выглянул из-за занавески.
Кир догадался, что Олька и Ледик просто-напросто до сих пор на него обижаются за вчерашнюю дурную выходку с собачьим лаем.
И правда, что это на него вдруг такое нашло?
Кир хотел было уже пройти в дом, но откуда-то вдруг появилась баба Сима с мотыгой в руке, и с воинственным видом загородила мальчику дорогу.
– Куда, голубчик, нацелился?
– К ребятам...
– Ишь, гуленый какой выискался! Опять собрался детей моих куда-то увести? Не выйдет, все. Они у меня теперь под арестом. Никого весь день из дома не отпущу. Пока Леонид совсем до конца не излечится, даже и не думайте никуда идти. Не пущу!
Кир не сразу понял, что баба Сима так назвала Ледика, и чуть заметно улыбнулся.
– А как он там? До сих пор шепчет, или голос уже прорезался? Может, я схожу проверю?
– Ну, конечно! Ни за что - и так всю ночь снова где-то шлялись, бесстыдники. Мокрые явились, грязные. А я не спала, думала, пропали совсем мои дети. С ног сбилась, не знала, где искать, даже соседей вон из-за этого среди ночи подняла. Все, зато сегодня я всех на ключ заперла, так что никто даже носа на улицу высунуть не сможет...Вот пусть родители приезжают - и сами освобождают, а я потом за них отвечать не желаю. Надо, надо проучить...
– Да зачем так? Каникулы все же...
– пробурчал Кир.
Баба Сима даже всплеснула руками от возмущения:
– Смотри, какие умники! Вот и Олька тоже говорит, мол, ты, бабушка, применяешь против нас жестокие репрессии. Смотри чего придумала репрессии, говорит, как Сталин. А сама и знать не знает, что у нас в городе дети пропадать стали. Вы же радио не слушаете, а там все время передают, и по телевизору вчера показывали, и даже в газете написали... Но где вам читать? Вы за свои каникулы забываете, небось, даже как буквы пишутся, только по ночам где-то гоняться можете до полного одурения...
– Да сказки все это, выдумки, - попытался оправдаться Кир, заглядывая бабе Симе через плечо.
– Кто там ещё пропадает? Кому мы сто лет нужны? Может, конечно, инопланетяне уносят? Они, говорят, снова где-то тут поблизости объявились.
Кир нарочно заговорил про инопланетян, желая хоть как-то заглушить воинственный настрой бабы Симы, и переключить её внимание на другие, не менее интересные темы.
Можно ещё и про Шарика рассказать, который умеет на людей, которые ему сильно не нравились, лаять: "Гад! Гад! Гад!"