Улыбка Джоконды. Книга о художниках
Шрифт:
Биограф Делакруа Филипп Жюллиан пишет, что «женщины не занимали Делакруа так сильно, как его приятелей Мериме и Стендаля… В период с 25 до 35 лет наибольшую роль в его жизни, хотя и со значительными перерывами, играла бывшая танцовщица миссис Дальтон, которую он, познакомившись с ней в Лондоне, привез в Париж. Сохранился ее портрет: сентиментальная, уже несколько располневшая дамочка, благообразная, кругленькая, с тяжелой грудью и пышными бедрами – при необходимости она служила превосходной натурщицей».
Миссис Дальтон была достаточно деликатна и не смеялась над физической слабостью Делакруа, из-за которой художник не искал побед над более блистательными дамами из средних
Так на его горизонте появилась Элиза Браво, истая парижанка, свеженькая, белокурая, задорная и своенравная. Бедняжка Дальтон страдает от ревности. «Дорогой Эжен, – оставляет она ему записку, – молю тебя об одном: помоги мне забыть, что другая вошла в твое сердце. У меня никогда недостанет сил – захоти я того – не принадлежать тебе всецело, телом и душой. Они – твои, я вся – твоя. Посмотри, как я спокойна и как я люблю тебя. Поверь, родной, я нашла в себе мужество не донимать тебя более слезами и упреками, – нет, увидишь, я стану любить так, как ты пожелаешь. Клянусь: отныне я буду тебе только сестрой».
«Только сестра» уже была в жизни Делакруа – это его кузина Жюльетта де Форже, вдова и обладательница значительного состояния. Одно это уже давало ей преимущество перед бедной миссис Дальтон. К тому же у Жюльетты светлые локоны и дивный стан, что немаловажно для вкусовых пристрастий художника. В 1834 году Эжен и Жюльетта стали близки. Связь эта продолжалась, то угасая, то вспыхивая вновь, вплоть до 1850 года. А дружба и переписка – до последних дней Делакруа. Самое интересное то, что Жюльетте не нравились его картины и она приучала художника рисовать цветочки (Делакруа – и цветочки!). По крайней мере при каждом удобном случае она посылала ему в мастерскую изысканные букеты.
Однажды Жюльетта сделала Эжену преоригинальный подарок – слепок со своей руки. 14 августа 1850 года Делакруа благодарит ее: «Теперь у меня есть твоя рука, которую я нежно люблю. Надо и мне сделать слепок с какого-нибудь места, чтобы он занимал твои мысли в мое отсутствие. Приходи, выберем это место вдвоем…»
Типично французская куртуазность…
Однако, несмотря на любовь к Жюльетте, у Делакруа был интерес и к другим женщинам. Среди них Мария Калержи, муза Готье и подруга Шопена. Свободный лиф, распущенные волосы – этакая романтическая Магдалина без видимых следов раскаяния. Знатные польки: княжна Чарторыская (урожденная Марселина Радзивилл) и графиня Дельфина Потоцкая. Но с годами живопись отнимала у Делакруа почти все силы и чуть ли не все время. Физическая любовь его утомляла, а работа – никогда. «Я принимаюсь за работу с тем чувством, с каким другие спешат к своей любовнице…» – такую запись сделал Делакруа в дневнике 30 ноября 1853 года. Ему шел 56-й год. К 60 годам он отрешился от всякой светской жизни и испытал кризис романтизма. Его раздражали суета и «всеобщее лицемерие». «Я предпочитаю иметь дело с вещами, нежели с людьми… – говорил он. – Произведения лучше своего создателя».
Если в 20-летнем возрасте Делакруа жаловался: «Здоровье у меня плохое, капризное, как мое воображение», то после 60 лет недуги постоянно омрачали его жизнь. Но, несмотря на это, старый лев романтизма упорно работал: «Едва встав с постели, я спешу в мастерскую; там остаюсь до самого вечера, ни минуты не скучая, нисколько не сожалея об удовольствиях, визитах или о том, что называют развлечениями. Мое честолюбие ограничило себя этими стенами…»
Любовь и удовольствия остались в прошлом.
В 7 часов утра 13 августа 1863 года в возрасте 65 лет Эжен Делакруа умирает. Последняя женщина в его жизни кладет на кровать медное распятие и зажигает свечу…
Страсти перестали одолевать художника. Страсти остались только на его картинах.
Певец женщин (Огюст Ренуар)
В этой книге мы говорим не только о художниках, но и о женщинах. Это они возбуждают силовое поле творческого начала. Это они заставляют мужчин проявлять свои лучшие качества. Это они являются осью, вокруг которой вращается наша жизнь. И пришел черед рассказать о человеке, который в своих полотнах воспевал главным образом прекрасный пол. Итак, Огюст Ренуар.
«У этого “певца женщин” отношение к женщине лишено трогательного сентиментализма, я бы даже сказал – всего “духовного”. Для него женщина не мечта, не целомудренная Магдалина, но это изумительное чудо, какая-то непревзойденная удача природы! Самую свою живопись он производил от женщины, от ее чар. “Если бы Господь не создал женские груди, я бы не занялся живописью”, – эта знаменитая бутада выражает всего Ренуара. И надо сознаться, что даже Рубенс или Корреджо не находили таких опаловых оттенков, такой ласковой лепки, как те, какими Ренуар воспел прелесть женского тела. Продолжал он его воспевать до самой гробовой доски» – так написал о французском художнике его коллега по кисти, тонкий знаток искусства Александр Бенуа.
«Нагая женщина может выйти из волн или сойти с постели. Назовите ее Венерой или Нинни – все равно, лучше ничего не выдумаешь» – так говорил Ренуар.
Откуда он такой взялся? Ничего примечательного в биографии Ренуара нет. Живописец родился 25 февраля 1841 года в семье портного и был четвертым ребенком. Нет, пожалуй, кое-что предвещало в нем творческий интерес к прекрасному полу. Он рос живым, впечатлительным, необычно чутким мальчиком, нервным, почти как женщина. Нечто женское Ренуар сохранил и во взрослом состоянии, что не мог не заметить наблюдательный Сезанн, который сказал о Ренуаре, что в нем есть «что-то от девчонки».
Как отмечал биограф художника Анри Перрюшо, Ренуар быстро забывал теневые впечатления жизни и жадно впитывал радостные.
Его призванием было счастье. Лишения (а в молодости художник хлебнул немало), неуверенность в завтрашнем дне никак не отражались на поведении Ренуара. Он смеялся, шутил, точно жил без всяких забот. Он принадлежал к той породе людей, на долю которых выпадает ничуть не меньше горестей, чем на долю других, но они не желают им поддаваться. Этот человек не любил жаловаться, не любил, чтобы его жалели. Характерный пример: в начале 1880 года Ренуар, будучи уже известным художником, сломал правую руку. Другой бы пришел в отчаяние, но только не Ренуар. Он не стал сокрушаться и стенать, а просто начал работать левой рукой. Короче, у него был счастливый характер.
Тягу к рисованию Ренуар обнаружил рано. Его отец мечтал, что когда-нибудь сын станет художником по фарфору. К счастью, он стал живописцем. Великолепным живописцем. «Живописцем счастья», как назвал его Луначарский. Но это «счастье» далось очень высокой ценой, кропотливой работой по изучению и совершенствованию техники живописи, материальными лишениями. Годами художник жил впроголодь в надежде на редкие и скудные заказы. Впрочем, таков удел почти всякого безвестного художника, пока он не добьется признания у публики и его имя не зазвучит звонко-притягательно: Ренуар!