Улыбка зверя
Шрифт:
— Это не трусы, — после недолгого молчания сказал мужик с петухом. — Это флаг свободного Запоева…
Все дружно рассмеялись и машина тронулась дальше. Объехали выдранный из земли и переломанный надвое телеграфный столб, объехали лежавшую в колее разбитую гармонь, объехали стоящий посередине улицы колесный трактор со свороченными набок фарами, внутри которого целовалась с кем-то невеста в белом платье, и оказались, наконец, за околицей…
— Ну, Лев Евгеньевич, указывайте место, — попросил Зуйченко нахохлившегося
— А вон та прорубь, — кивнул тот головой. — У кустов…
Машина притормозила на обледенелом берегу.
Двое водолазов переоблачились в прорезиненные костюмы, налили под горло теплой воды из термоса и, осторожно ступили в ледяную темную воду. Остальные, сгрудившись на берегу и, поеживаясь под пронизывающим ветерком, с сочувствием следили за их погружением.
— А больше ничего вы не видали, Лев Евгеньевич? — бодро спросил Пономарев. — Накануне что было, какие-нибудь детали… Вспомните…
— Да что вспоминать? — хмурясь, сказал Злобин. — Ничего такого… Ключи забыл, пришлось возвращаться… А тут с утра это дело… Вы уж не распространяйтесь, кто заявление писал… Мало ли, стукнут по башке…
— Будьте спокойны, — пообещал Зуйченко. — Больше, значит, ничего подозрительного вы не заметили…
— Ничего, — все так же неохотно ответил Злобин. — Верещагину по башке дубинкой стукнули, когда я во двор входил. Художничку… Но это в городе…
— Ну-ка, ну-ка!.. — воскликнул Никита Пономарев. — По голове, говорите? Кто?
— Хрен знает… Двое, стриженные…. И в машине увезли, в легковой…
— Так что же вы молчали до сих пор?! — изумился Пономарев. — Номер запомнили?
— “Что же молчал”! — огрызнулся Злобин. — Человек он плохой, пьяница…Обзывал меня по-всякому… И потом, мало ли, самому вот так по башке…
— Номера? — строго сказал Зуйченко.
— Номера-то я запомнил… “Опель”…
— Никита, займись этим, — сказал Зуйченко и ударил себя кулаком по лбу. — Черт возьми!..
— Что такое? — спросил Пономарев.
— Сводку вспомнил. Про неизвестных, разбивших витрину магазина “Одежда”… Они ведь свадебное платье похитили из витрины, неизвестные-то!
— Ну и что?
— А то, что в Запоеве свадьба! И невеста в белом платье, в фирменном… И трактор “беларусь” с развороченными фарами, как это тебе? Свяжусь-ка я с УВД, пусть пришлют наряд, проверят…
Пошел уже четвертый час, а результаты поисков были нулевые. Водолазы отогревались горячим чаем и снова раз за разом обшаривали илистое дно. Капитан Пономарев, вызнав у Злобина номера бандитского “опеля”, давно уехал в город.
— Майор Зуйченко! — позвал водитель из машины. — Вас по рации просят… Из УВД. По поводу Запоева.
Зуйченко взял в замерзшие руки трубку рацию:
— Слушаю. Что у вас там с невестой?
—
— Хорошо, понял, — сказал Зуйченко. — Я и сам уже хотел их снимать, намучились ребята. Сейчас они выйдут из-под воды и шабаш.
Он выключил рацию и передал ее водителю.
— Александр!.. — крикнул водитель, глядя на озеро. — Тащут!..
— Это — манекен из витрины, — равнодушно объяснил Зуйченко.
Но никакой это был не манекен. Это было распухшее до неузнаваемости тело человека мужского пола, которое называлось когда-то Ильей Сергеевичем Горюновым, а в бандитском же просторечии — “Горынычем”.
— Ну как у тебя с Верещагиным? — вернувшись вечером в РУБОП, первым делом поинтересовался Зуйченко у Пономарева.
— Достал я его, Саша, — устало сказал Пономарев. — Именно там, где мы с тобой и подозревали — на Турбазе. В невменяемом состоянии. В компании урвачевских бандитов. Срубили всех. Данных на них — выше нашей крыши. Которая, кстати, протекает. Зам по хозяйству средства ищет…
— Это я знаю. Что с ним?
— Сделали они ему какой-то укольчик хитрый, и чем это закончится, неизвестно… Сейчас спецы пытаются изучить, как его в нормальное состояние вернуть…
— Что за вещество? — деловито спросил Зуйченко.
— Да ты охренел? — Никита криво усмехнулся. — Бандюги о том не в курсе, а у нас, извини, лабораторий Лубянки и Лэнгли не имеется… Гемодиализ, реанимация, все такое… А там — куда кривая вывезет. Самого Верещагина отвезли в нашу психушку, временно. Там тоже хорошие доктора, уход соответственный…
— Ладно. А мы на озере, знаешь, кого обнаружили?
— Знаю уже, — сказал Пономарев. — Быка из “ферапонтовских”. Который фермера спалил с семьей.
— И та братва, с которой он это учинил, показания уже дала. Часть “братков” — в Москве. В КПЗ. Чувствуешь, разворот?.. Кстати, вот шифрограмма из главка, копия, ознакомься.
— Пошло дело!
— К чему придет, вот вопрос!
— А ты не чувствуешь, что в нашей прокуратуре существенно изменилась атмосфера? Санкции утверждают без проволочек, ребят наших выпустили… А я тут Чухлого видел — на нем лица нет…
— Еще бы! — бодро подтвердил Зуйченко. — Наш шеф на него центнер бумаг в Генеральную прокуратуру отправил. Грядет аврал, капитальная проверка.