Улыбнись миру, и он улыбнется тебе в ответ
Шрифт:
– Может, вы мне посоветуете?– растерялась Мария Ивановна, глядя на большое количество полок, забитых книгами.
– Вот, сегодня принесли. – Женщина протянула Марии Ивановне книгу в мягком переплёте со слегка потрепанными уголками. – «Улыбнись миру, и он улыбнётся в ответ!» – Она прочла название книги. – Заряжает позитивом, так сказал бывший хозяин книги. – И добавила: – Правда, сама я её не читала.
На белом фоне обложки были изображены улыбающиеся мужчина и женщина, при этом их глаза выражали полную безмятежность, казалось, что они не знают, что такое неприятности, разочарование. С первого взгляда эти лица Околодкиной показались притворно счастливыми, затем неполноценными, после обыкновенными, ничем не отличающимися от лиц в рекламе, которую в огромном количестве крутили по телевизору. Пустые, стерильные выражения лиц, растянутые в улыбке в области рта, заметила про себя Мария Ивановна. Взяла книгу, поблагодарила продавщицу за любезность и села у окна на скамью, обитую коричневым дерматином. Дождь продолжал лить.
Мария Ивановна читала и, сохраняя в глазах грусть, иронически посмеивалась, перелистывая страницу за страницей. Продавщица постукивала спицами, шевелила губами, считая петли. На полу сидела кошка и тщательно вылизывала свои бока языком. Все были заняты делом. Незаметно пролетел час, за окном распогодилось, тучи, излив из себя все слёзы, растворились в вечернем небе.
– Кажется, дождь прошёл,– заметила продавец, глядя в окно. – Как вам книга? – Она посмотрела на Марию Ивановну.
– Автор говорит, что судьбы нет. Будущим можно управлять по своему усмотрению. Даёт инструкцию, как это делать.
– И как это делать?
– Пока не знаю. Надо прочитать до конца.
– Купите её, она недорогая. В магазине такая же, только новая, в десять раз дороже, а у нас копейки. Тридцать рублей, сейчас проезд в метро дороже.
– Да, конечно. Я её куплю.
***
Чтение книги отвлекло Марию Ивановну от мрачных раздумий о настоящем, но на душе оставался тяжёлый осадок, который смотрел сквозь глаза Околодкиной на окружающий её мир и видел его в мрачных тонах.
Мария Ивановна зашла в обшарпанную парадную. Колорит парадного Петербурга, по которому пролегали туристические маршруты, сильно контрастировал с повседневными маршрутами местных малоимущих обывателей, обживших многоквартирные коммуналки, заселённые не только людьми, но и грызунами, тараканами, клопами и таким представителем живой природы, как грибок, который, по словам учёных, умудряется сочетать в себе некоторые признаки как растений, так и животных и любит поселяться в местах повышенной влажности. Чего-чего, а влажности в доме, где жила Околодкина, было предостаточно, от того, что крыша в доме протекала, стены отсырели и стали представлять собой для размножения живой природы благодатные условия. Грибок разрешения на прописку, как известно, ни у кого не спрашивает и поселяется там, где ему вздумается. И он поселился в пятиэтажном доме, на всех пяти этажах, преимущественно в ванных комнатах, не брезгуя, однако, и лестничными площадками, разбросав на стенах чёрные и серые пятна своей жизнедеятельности, принялся источать специфический запах. В доме шла борьба за выживание, клопы, грызуны, грибок и тараканы выживали людей. Люди же, в свою очередь, предпринимали ответные действия, они боролись с тараканами, грызунами, всякими грибками и друг с другом, пытаясь отчистить и по возможности расширить личное пространство от всего, что мешало жить в своё удовольствие.
Околодкина не вписывалась в уклад жизни пьющих соседей, её интеллигентное поведение, такое как сморкание в носовой платок или чистка зубов два раза в день, утром и вечером, раздражало соседей, а порой вызывало агрессию и желание если не побить её, то хотя бы дать пинка. Чтобы та перестала строить из себя чёрт знает что такое и не хранила годами нераскупоренную бутылку виски. Спиртное покупают, чтобы пить, пить для налаживания коммуникации с соседями, для повышения настроения, для профилактики простудных заболеваний и еще для много чего. Барские замашки Марии Ивановны приводили просто-таки в бешенство соседку Наталью, комната которой располагалась рядом с комнатой Околодкиной.
Наталья выкуривала в день две пачки сигарет, и делала она это на общей кухне, чем сильно расстраивала некурящую Марию Ивановну, которая с трудом переносила сигаретный дым. Неоднократно Околодкина вступала с Натальей в полемику: о вреде курения, как активного, которое касается самого курильщика, так и пассивного, которое касается людей, вынужденных дышать дымом, производимым Натальей. Но Наталья доступным языком, в краткой эксцентричной форме, наполненной эмоциональной окраской, что было свойственно импульсивной натуре пьющей курильщицы со стажем, разъяснила интеллигентной соседке, что ей, Наталье, мягко говоря, безразлично здоровье пассивных курильщиков, а со своим здоровьем она разберётся без чужих советов. Мария набралась смелости и предложила соседке курить на лестничной площадке. Предложение было решительно отвергнуто. Достигнуть консенсуса не удавалось вот уже пятнадцать лет, с того самого времени, когда Околодкина въехала в эту квартиру, серьёзный вопрос, требовавший немедленного урегулирования, беспомощно повис на бельевой верёвке кухни, так и не разрешившись.
Наталье нравилось вступать с Околодкиной в спор, не важно, на какую тему, важно то, что Наталья всегда одерживала в нём победу, это повышало её самооценку. Пальмовую ветвь она получала за умение пользоваться тяжёлой артиллерией грубой силы и виртуозное владение ораторским мастерством бранных вульгаризмов. «Вшивая интеллигенция»! – обычно бросала Наталья вдогонку Марии Ивановне, которая бежала с поля боя после очередной ссоры к себе в комнату зализывать душевные раны.
Вот и сегодня, стоило Околодкиной появиться на кухне, как Наталья почувствовала острое и непреодолимое, безотлагательное желание покурить, удобно пристроившись на кухне рядом со столом Марии Ивановны.
– На моём столе утром стояла банка с солёными огурцами. Наталья, вы её не видели? – спросила Околодкина у соседки.
– Видела, – спокойным тоном ответила соседка.
– Куда же она делась?
– Пошла на закусь, – с тем же спокойствием продолжила курильщица.
– Как? – растерялась Околодкина.
– Обыкновенно, как всегда бывает. Сегодня 21 сентября – Рождество Пресвятой Богородицы, великий праздник. Мы отметили по-соседски, в тесном кругу с Григорием Андреевичем и Леонидией Петровной.
Наталья сидела возле стола Марии Ивановны, закинув ногу на ногу, пускала в потолок дым и искоса наблюдала за реакцией соседки на сказанное, мерно покачивая ногой.
– А при чём здесь мои огурцы? У меня на них были свои виды.– Вяло возмутилась Околодкина.– Я рассольник хотела сварить.
– Если хотела сварить рассольник, зачем оставила огурцы на столе? Знала же, что может быть! Ведь не первый день живёшь! – С вызывающим видом Наталья из повествования перешла в наступление. – В первый раз, что ли?! Сказано было: на общей кухне ничего не оставлять! Оставила – значит угостила! – Наталья докурила сигарету и с демонстративной нервозностью затушила окурок, ввинтив его в жестяную банку из-под консервов.– Весь праздник испортила, ничего святого в человеке!.. – Она встала и с гордым видом ушла к себе в комнату.
Конец ознакомительного фрагмента.