Ум первобытного человека
Шрифт:
Здесь можно еще указать и на другое явление, пока мало исследованное, но весьма заслуживающее внимания. Мы видели, что в устойчивых общинах в редко населенных странах родство между членами племен оказывается весьма близким, и что это родство непременно повлияет на тип и на его изменчивость. С течением времени между двумя районами, население которых развивалось таким образом, могут установиться сношения, и возможно множество браков между их обитателями. Само собой разумеется, что, хотя между двумя типами, по-видимому, существуют лишь небольшие различия, в результате получится полный беспорядок в формах наследственности, так как сочетается большое количество людей, предки которых различны. Например, южные итальянцы и испанцы являются представителями двух типов, не очень отличающихся друг от друга по физическим чертам, но разделенных в течение веков. Небольшие итальянские деревенские общины, подобно испанским, обладают всеми характерными признаками общин, в которых эндогамные браки продолжались в течение долгого периода. В Аргентинской республике между этими двумя типами установилось общение и их члены часто вступают в брак друг с другом. У нас нет наблюдений о действии этого смешения на характерные физические черты, но было отмечено, что распределение рождаемости мальчиков и девочек оказывается совершенно иным, чем в семьях, где родители оба или испанцы или
[52]
итальянцы (Перль)[61]. Понятно также, что это может быть одним из элементов, вызывающих изменение типа городского населения по сравнению с деревенским в Европе, и, быть может, это играло роль при изменении типа, наблюдаемом у потомков европейских иммигрантов в Америке, ибо, хотя наблюдения производились над чистыми типами, в Америке браки между уроженцами различных деревень гораздо чаще, чем в Европе.
После того как мы рассмотрели влияние наследственности и окружающей среды, поскольку они определяют характерные черты различных человеческих типов, остается прибавить несколько слов относительно индивидуумов, составляющих каждый тип, и относительно различного распределения индивидуумов в различных типах.
Мне уже не раз приходилось упоминать об явлениях вариации у человеческих рас; и я уже отмечал, что, поскольку дело идет об индивидуальных чертах, мы находим, что размеры вариаций в каждом человеческом типе настолько велики, что постоянно встречается перекрывание рядов, в которых обнаруживаются вариации, в разных типах. Мы видели, например, что средней величины мозг европейцев очень часто встречается у негров, и что лишь для чрезмерно малого негритянского мозга не существует параллельных форм у европейцев, а соответственно этому и для чрезмерно большого мозга, встречающегося у европейцев, не существует параллельных форм среди мозгов негров. Степень изменчивости по отношению к различным физическим чертам весьма различна у разных рас. Например, большая часть европейских типов отличается своей значительной изменчивостью. То же самое можно сказать и относительно полинезийцев и некоторых негритянских племен. С другой стороны, такие народы, как европейские евреи, и даже в еще большей степени североамериканские индейцы, отличаются сравнительно гораздо большим однообразием. Степень изменчивости представляет значительные различия по отношению к различным физическим чертам. Очевидно, например, что цвет и форма волос у северных европейцев гораздо разнообразнее, чем цвет и форма волос у китайцев. В Европе цвета волос встречаются от белокурого до черного, при чем есть много лиц с рыжими волосами, и форма волос также очень разнообразна: от прямой до высоких степеней волнистости. С другой стороны, у китайцев не встречается таких же вариаций в темноте окраски, так как у них отсутствуют белокурые и индивидуумы с курчавыми волосами. Подобные же наблюдения могут быть произведены и относительно роста, формы головы и любой иной черты тела, которая может быть выражена при посредстве измерений.
[53]
Причина различий изменчивости отчасти указана в наших предшествующих замечаниях. Мы видели, что изменчивость народа уменьшается, если он произошел от малочисленной однообразной группы; с другой стороны, изменчивость может значительно увеличиться, если происхождение группы очень разнородно, или если предки принадлежат к совершенно различным типам. Во всех исследованных случаях, даже и в тех, в которых изменчивость невелика, между индивидуумами, составляющими племенную или национальную или иную социальную единицу, все же остаются значительные различия в телесных формах, при чем то, что верно относительно физических черт, очевидно, не менее применимо и к умственным чертам, но трудно выразить характерные черты ума числами, при посредстве которых определяется изменчивость. Однако, при ознакомлении с племенами, быт которых, очевидно, наиболее прост в социальном отношении, обнаруживается существование известных индивидуумов, принадлежащих к разнообразнейшим типам по своему характеру и уму. Если же мы станем рассматривать умственное состояние в зависимости от телесной формы, то большое разнообразие строения тела, в особенности мозга, обнаруживающееся даже и в наиболее однообразной группе, делает вероятными весьма значительные различия в индивидуальных свойствах.
Сказанное выше относительно перекрывания вариаций у различных рас и типов и значительной изменчивости в каждом типе можно также выразить, сказав, что различия между разными человеческими типами, в общем, не велики по сравнению со степенью изменчивости в каждом типе.
Важность этих наблюдений в сфере умственного развития составит предмет нашего дальнейшего рассмотрения.
[54]
В предшествующих главах мы рассмотрели биологические условия различных рас и разных социальных групп, поскольку эти условия образуют основу умственной деятельности. Мы должны теперь обратить внимание на психологические характерные черты человечества при изменении расовых свойств и условий, зависящих от окружающей среды.
Если мы станем рассматривать нашу проблему с чисто психологической точки зрения, то нам предстоит придерживаться тех же приемов, которых мы держались при нашем рассмотрении анатомической проблемы. Мы должны постараться ясно указать типические различия между умом человека и умом животных, которые мы должны иметь в виду, приступая к нашему исследованию. При рассмотрении психических различий между цивилизованным и первобытным человеком, мы должны разграничить две проблемы: проблему различий в культурном состоянии членов одной и той же расы и проблему различий в характерных чертах разных рас; иными словами, мы должны разграничить проблемы влияний, оказываемых окружающею средою, и проблемы влияний наследственности.
Для целей нашего исследования нам нет надобности углубляться в рассмотрение первой из вышеуказанных проблем, а именно различий между умом животного и умом человека. Эти различия столь резки, что относительно них существуют лишь незначительные разногласия, или их вовсе не оказывается. Двумя внешними чертами, в которых находит выражение различие между умом животного и умом человека, являются существование у человека организованной членораздельной речи и пользование орудиями, находящими различное применение. И то и другое составляет общее достояние всего человечества. Никогда не встречалось такого племени, которое не обладало бы хорошо организованным языком; никогда не встречалось такой общины, которой не были бы известны употребление инструментов для разбивания, резания или сверления и применение огня и оружия, служа-
[55]
щего для самозащиты и для добывания средств к существованию. Хотя у животных имеются способы общения при посредстве звуков, и хотя, по-видимому, давке у низших животных имеются способы для осуществления сотрудничества между различными индивидуумами, нам неизвестно ни одного случая, в котором у животных было бы установлено существование подлинной членораздельной речи, из которой исследователь мог бы извлечь абстрактные принципы классификации идей.
Возможно также, что высшие обезьяны иногда пользуются для защиты ветвями деревьев или камнями, но ни для одного из представителей животного ряда не констатировано, что он употребляет сложные орудия. Лишь по отношению к жилищам мы находим некоторое приближение к более сложным родам деятельности; но эти роды деятельности остаются абсолютно неизменными у каждого вида, — как мы выражаемся, инстинктивными, — и они вовсе не свидетельствуют о какой-либо индивидуальной свободе применения, составляющей основной признак человеческих изобретений. Происхождение у животных видов инстинктивной деятельности, ведущей к сложным механическим построениям, все еще не выяснено; но отношение принадлежащего к данному виду индивидуума к этим родам деятельности отличается от отношения человека к его изобретениям полным отсутствием свободы контроля.
Мы привыкли говорить, что существенной характерной чертой умственных процессов человека является способность к рассуждению. Хотя животные могут так же, как человек, совершать действия, приспособленные к достижению какой-либо цели, основанные на воспоминании о результатах прежних действий и на подходящем выборе действий, соответствующих известному намерению, у нас, тем не менее, нет никаких данных, которые показывали бы, что абстрактные понятия, сопровождающие действие, могут быть составляемы животными, между тем как все человеческие группы, от первобытнейших до стоящих на высших ступенях развития, обладают этой способностью.
Этих немногих замечаний относительно общих умственных черт человека достаточно. Приступая к рассмотрению расовых и социальных характерных черт человеческого ума, мы встречаемся с особою трудностью. Мы всегда мыслим в терминах, свойственных окружающей нас социальной среде. Но виды деятельности человеческого ума представляют у народов, населяющих мир, бесконечное разнообразие формы. Для ясного понимания их исследователь должен стараться вполне отрешиться от мнений и эмоций, в основе которых лежит та специфическая социальная среда, с которой он сроднился. Он должен, по мере возможности, приспособлять свой ум к уму изучаемого им народа. Чем более ему удается освободиться от односторонности, вытекающей из группы идей, свойственных той цивилизации, среди которой он живет, тем успешнее он будет истолковывать человеческие веро-