Умер дважды. Рассказы из жизни и о жизни
Шрифт:
Она знала, ни к какой лекции мужу готовиться не надо, просто он хочет побыть с отцом, а потом остаться наедине с переживаниями. Она погасила свет на кухне, прошла в зал, включила телевизор и надела наушники, чтобы не нарушать печальную тишину дома.
Через пять дней Клаус вечером подошел к жене.
– Хельга, родная, ты должна мне помочь.
– Конечно, милый, в чём дело?
– Нужно подготовить отца.
– К чему подготовить? – женщина непонимающе посмотрела на мужа.
– Он сегодня умрёт.
– Почему именно сегодня? Разве ты можешь знать наверняка?
– Родная, я работаю врачом тридцать пять лет. И не просто врачом, а кардиологом. Мне известны все движения сердца, его
– Хорошо, извини меня. Что нужно делать?
– Мы его сейчас помоем, постелим чистое бельё, чтобы ему легче было дышать последние часы. Приготовь ванну потеплее, с ароматными маслами – я принесу его туда на руках. Пока я буду отца мыть, ты поменяешь бельё. Есть у тебя какой-нибудь новый комплект? – Уловив кивок жены, он сказал: – Постели его.
– У отца тонкая кожа, а новое бельё грубовато, – попробовала возразить Хельга.
– Ничего, зато все его пижамы мягкие. Сделай, пожалуйста, как я прошу.
– Хорошо, – ответила женщина и отправилась готовить ванну.
Когда Франц снова оказался в постели, он вдохнул лёгкий аромат свежести, витающий в воздухе, и слабым голосом попросил сына:
– Клаус, побудь со мной, не хочу оставаться один. Как-то мне нехорошо, неспокойно.
– Конечно, папа, я останусь с тобой, сколько захочешь.
Сын присел к отцу на край кровати и взял за руку. Через пять минут Клаус уловил неровное, с лёгким хрипом дыхание старика. Повернувшись к жене, он попросил:
– Принеси мне пижаму.
– Зачем?
– Разве ты не понимаешь, Хельга? Я не могу оставить отца одного, когда он сделает последний вдох. Человек не должен умирать в одиночестве – это против человеческих законов. Мы приходим в мир, сопровождаемые людьми, попадаем из темноты в свет в чьи-то ласковые руки. И когда мы прощаемся с жизнью, нас должны тоже сопровождать чьи-то добрые руки, чьё-то тепло. Он – мой отец, он подарил мне жизнь, и я хочу напоследок подарить ему часть моего тепла. Больше я сделать для него, к сожалению, ничего не могу.
Хельга, не медля, принесла мужу пижаму.
– Я останусь в соседней комнате – если будет что-то нужно, позови.
– Нет, – с неожиданной резкостью ответил муж. – Это мой отец, и я исполняю свой долг перед ним. Иди спать – твоя помощь мне сегодня не понадобится.
Хельга вышла из комнаты, нарочно оставив дверь неплотно прикрытой.
Прислушиваясь к дыханию отца, сын посидел несколько минут рядом с ним, затем начал переодеваться. Стоя в пижаме около кровати, в которой лежал умирающий отец, Клаус взял его руку и нащупал ниточку слабеющего пульса. Откинув с одной стороны одеяло, он лёг рядом с неподвижным отцом, обнял холодеющее тело, крепко прижал к себе. Клаус слышал слабо бьющееся сердце, звук которого становился все тише и медленнее. Взрослый и сильный мужчина не чувствовал, как глаза его набухли слезами. Переливаясь через край, они уходили в подушку и наполняли её влагой. Клаус лежал, обняв отца и тихо рассказывал ему о своей жизни, о том, как ему всегда было хорошо с Францем, о светлых воспоминаниях, связанных с ним.
– Помнишь, папа, как мы катались на лодке и прятались от мамы в камышах? А как мы нашли в зарослях утиное гнездо с маленькими утятами, а мама расстроилась, что не была с нами? Как хорошо было нам тогда вдвоём, правда?
Он вспоминал и вспоминал… Слова лились из него, не переставая, но постепенно речь замедлялась. Слёзы прекратили катиться из глаз, Клаус задремал.
Вдруг что-то невидимое легко толкнуло его. Он тут же встрепенулся и даже не вспомнил, что заснул. Клаус уловил лёгкий вдох справа, инстинктивно прижал голову к голове Франца и вдохнул вместе с ним полной грудью, пытаясь вдох разделить с ним и набрать в лёгкие как можно больше воздуха. Выдоха лежащего рядом отца он не услышал. Тот ушёл из этого мира счастливый, захватив с собой тепло и любовь сына…
Прежде чем встать с кровати, Клаус несколько минут лежал, привыкая к мысли, что отца больше нет с ним. Он осторожно встал, накрыл неподвижное тело одеялом и нетвёрдой походкой вышел из комнаты.
«Я – следующий, – мелькнуло в голове, но он тут же поправился: – Спасибо папа, что ты подарил мне жизнь. Я тебя очень любил, и буду любить до последнего вздоха!»
За окном медленно расправляла крылья быстротекущая жизнь – начинался рассвет следующего дня.
Умер дважды
Ингрид резко развернулась и пошла прочь от одиноко стоящего камня, у которого остались лежать сломанные нарциссы. По мере того, как она удалялась, плечи её заметно расправлялись, будто она только что сбросила с себя огромный груз, пригибавший её долгое время к земле. Сев за руль, женщина с улыбкой взглянула через боковое стекло машины на ярко светившее солнце. Для неё теперь начиналась совсем другая жизнь. Счастливая жизнь без ненависти…
Ингрид Левацки, голубоглазая приятной полноты женщина, прожила с мужем непростую жизнь. Поженились они совсем молодыми. Тогда, больше сорока лет назад, ей едва исполнилось восемнадцать. Задорная симпатичная девушка познакомилась с будущим мужем на третьем курсе кулинарного училища. Густав, высокий черноволосый парень, только что получил место механика на автомобильном заводе. Они встречались почти год. После того как Ингрид получила по протекции тёти работу кондитера в кафе, она, сияющая и счастливая, первой сообщила об этом не родителям, а Густаву. Через неделю она получила от любимого предложение стать его женой. Родители ни с той, ни с другой стороны против свадьбы не возражали. Молодые поженились. Ровно через год у них родился первенец – Герд, ещё через два года – Франк. Мальчики росли здоровыми, Густав работал на заводе, обеспечивал семью, Ингрид оставила работу и ухаживала за малышами.
Дети подросли и стали ходить в школу. Их мать устроилась работать в богатую семью – часть дня ухаживать за больным стариком. Через два года он умер, Ингрид перешла в другую семью. Без работы она не сидела никогда и наравне с супругом заботилась о будущем семьи.
Расходы тянулись вверх вместе с подрастающими детьми. Левацки долго думали, подсчитывали, опять думали и, наконец, решили построить дом. Идею иметь в старости собственную крышу над головой оценили они, как весьма практичную. Участок для дома был куплен в кредит с расчётом, что после смерти родителей он перейдёт детям – так, как положено в любой нормальной семье.
Годы пробежали незаметно. Дети выросли, родители постарели. На шестидесятилетие Густава семья устроила большой праздник. Сыновья заказали зал в ресторане, Ингрид оргнаизовала приглашения родственникам, друзьям, соседям. Все с нетерпением ждали праздника. Вечер удался на славу, но никого из гостей, кроме близких родственников, не оповестили о послепраздничном событии. Виновник торжества еще по пути домой надолго потерял сознание и был доставлен на Скорой помощи в больницу. Там ему поставили диагноз: кома, вызванная обострением сахарного диабета. На месте дежурный врач удивился, , что больной до сих пор не чувствовал никаких симптомов серьёзной болезни. Невнимательность к собственному здоровью – что может быть печальней… Из больницы Густава отпустили уже на второй день. Он отправился домой с тяжелым настроением. В кармане праздничного пиджака лежали рецепты и рекомендации врачей. Вчерашнему имениннику с сегодняшнего дня запретили курить и принимать алкоголь – будь то пиво или вино, не говоря о более крепких напитках. Есть ему разрешалось далеко не все продукты.