Умереть без свидетелей. Третий апостол
Шрифт:
— И это не исключено, — проговорил Конобеев. — Тем более этот новый метод… С карандашом и линейкой… Я вот что предлагаю… Хотя, нет, подождите! Расскажу вам сначала про второе обстоятельство. Это произошло сегодня ночью. В два часа позвонила дежурному по управлению Магда Брук и сообщила, что слышит шаги в опечатанном кабинете профессора Маркерта.
— Ого, — сказал Кравченко. — Весьма и оченно интересно…
— К сожалению, дежурный не проявил должной инициативы.
Вместо того чтобы самому принять необходимые меры, он позвонил мне домой. Я сказал, чтобы к дому Маркерта срочно выслали оперативную группу, и поехал на место происшествия сам. Может быть, мы бы успели захватить таинственного
— Дела, — сказал Арвид, — столько событий за сутки. Успевай, парни, поворачиваться…
— Придется нам всюду успевать, — сказал Леденев. — Вы что-то хотели предложить, Прохор Кузьмич…
— Вы собирались осмотреть место убийства, Юрий Алексеевич… Вот сразу глянете и на место ночного происшествия. Мы еще не касались бумаг Маркерта, так как не видели в них повода для преступления. Теперь приходится пересмотреть эту точку зрения. Сейчас увидите сами, Юрий Алексеевич.
— Если не возражаете, я возьму с собою Арвида Карловича.
Казакис покраснел от того, что его тайное желание совпало с предложением Леденева.
— Конечно, — откликнулся Конобеев. — Сам я затею с Магдой Брук разговор о взаимоотношениях Старцева, Татьяны и самого Маркерта. Надо же проверить это письмо. Вместе и отправимся. Вацлав Матисович тем временем раздобудет нам Евангелие от Петра, а Федор Гаврилович пусть продолжает искать Валдемара Петерса.
В доме Маркерта Конобеев представил Магде Леденева как сотрудника прокуратуры, а Казакиса она знала уже по прежним визитам.
— Я готовлю обед, — сказала Магда. — Татьяна будет скоро приходить обедать.
— Ничего, — успокоил ее Прохор Кузьмич. — Мы поговорим о ночном визите на кухне, чтобы не отвлекать вас от дела. А товарищи наши осмотрят комнату наверху. Может быть, теперь найдут еще какие-нибудь следы.
Юрий Алексеевич с Арвидом поднялись в кабинет профессора Маркерта и принялись внимательно осматривать его. Но здесь уже поработали эксперты-криминалисты. Потому Казакису и Леденеву не пришлось тратить много времени на внешнее знакомство. Им предстояло разобраться, хотя бы в самом первом приближении, с бумагами и книгами профессора, попытаться понять, что мог искать здесь ночью неизвестный пришелец.
— Нам бы Старцева пригласить, — сказал Арвид. — Он ведь специалист, ближайший помощник Маркерта. С его помощью мы б легко разобрались в этом бумажно-книжном Вавилоне. А нам, несведущим, понять здесь что-либо так же трудно, как разобраться в Талмуде [16] .
— Увы, Арвид Карлович, ничего с вашей идеей не получится. Ведь мы в оперативной работе руководствуемся не Талмудом, а советским уголовно-процессуальным кодексом. Сей же закон запрещает привлечение к следствию лиц, не облеченных соответствующими полномочиями. Я б и сам с удовольствием привлек Старцева к делу… Наслышан о нем. Надо будет познакомиться поближе.
16
Талмуд (древнеевр.
— Говорят, умный дядька, — сказал Казакис. — Только вот телега на него неприятная… Как там Прохор Кузьмич? Что узнает он от хозяйки дома?
— Закончим здесь работу и спросим у него, — отозвался Леденев. — Что ж, приступим.
— Начнем, — сказал Арвид.
Минут тридцать-сорок они работали молча.
— Конечно, наши усилия именуются в народе «поиски иголки в стоге сена», — заговорил Леденев. Он разбирал бумаги в ящиках письменного стола, а Казакису поручил осмотреть книги. — Но пренебрегать такой возможностью, возможностью найти вдруг иголку, не стоит. Пусть даже и вероятность этого выражается дробью — единица с миллионным знаменателем.
— У вас больше шансов, Юрий Алексеевич, — сказал Арвид.
— Почему же?
— Ночной визитер в первую очередь занялся письменным столом. Видимо, он знал или предполагал, где искать. Даже к сейфу не прикоснулся.
— Пожалуй. Кстати, вы помните, что при первоначальном осмотре, в день убийства, ключи от сейфа обнаружили на столе, а сам сейф был закрыт?
— Вы хотите сказать, что убийца мог открыть сейф после того, как выстрелил в Маркерта… Потом, не найдя там того, чего искал, он положил ключи на стол?
— Примерно так.
— Значит, можно истолковать ночное происшествие как попытку найти то, ради чего убили профессора?
— Прежде чем истолковывать какое-либо явление, надо иметь само это явление, знать природу факта, который подвергаешь истолкованию, — сказал Юрий Алексеевич. — Другими словами, нужны хотя бы одни голые факты. И в первую очередь сами факты…
— Это так, — согласился Арвид. — Но между прочим, полемизируя однажды с позитивистами, утверждавшими, что «существуют только факты», Фридрих Ницше заявил: «Я скажу — нет… Как раз фактов и не существует. Есть только интерпретация».
— Что ж, знакомство с существом этого спора делает честь вашей эрудиции, Арвид Карлович, — заметил Леденев. — Только говорилось все это по другому поводу. Это раз. А потом, вряд ли для нас с вами Фридрих Ницше годится в авторитеты. Это два. Хотя знать и его учение никому не лишне.
Юрий Алексеевич лукаво улыбнулся и добавил:
— На предмет критики… Но соглашусь с тем, что мыслитель он незаурядный. И сам толково критикует христианство.
Арвид неопределенно хмыкнул, развел руками и молча отошел к дальнему книжному шкафу. Там он отодвинул в сторону стеклянную дверцу и вытащил сразу стопку книг с надписями готическим шрифтом на переплетах.
— Юрий Алексеевич, — позвал он. — Какой язык вы знаете?
— Немецкий, — ответил Леденев. — И похуже английский.
— Тогда вам и карты в руки. Здесь по-немецки, да еще готическим шрифтом. Мне не сладить.
Леденев подошел к Казакису и взял в руки верхнюю в стопке книгу.
— Это сочинение Отто Вейнингера «Пол и характер», — сказал он. — Знаменитая была во время оно книга. Но мне думается, что вы уже опоздали для знакомства с нею, Арвид Карлович. Так… Ого! А это ваш Ницше. Легок на помине.