Умереть, чтобы угодить

Ховард Линда

Расти озадаченно нахмурился.

— Почему именно раз в месяц?

— Как раз перед началом месячных. В такое время мне всегда безумно хочется мороженого.

— Слишком много информации, — шепнул Нолан на ухо Кахиллу. Выслушивать подробности, касающиеся менструального цикла, он не желал.

Расти тоже немного растерялся, не зная, как распорядиться этими сведениями. Кахилл сохранял на лице бесстрастное выражение. Неприятно видеть, как твоя личная жизнь становится достоянием общественности. О чем сейчас думает Сара? Что творится в этой темноволосой голове?

Откуда

ему знать? Во всем, что касается женщин, он слеп и глуп: ему понадобился целый год, чтобы сообразить, что Шеннон ему изменяет. Его обвела вокруг пальца жена, потом он связался с убийцей, ничего не подозревая. Он занимался сексом с этой женщиной. Спал рядом с ней. Смеялся вместе с ней. Готов был дать голову на отсечение, что она абсолютно откровенна с ним, и теперь никак не мог смириться с мыслью, что его любовница — безжалостная, хладнокровная преступница. Беда заключалась в том, что об этом свидетельствовали только обстоятельства. Совпадения выглядели невероятно, однако никаких прямых улик против Сары пока не удалось найти.

— А мою жену тянет на шоколад, — вдруг сообщил лейтенант Уэстер. — Я всегда точно знаю, что у нее приближаются месячные — потому что она начинает глотать шоколадки «Хершис» одну за другой.

— Может, сменим тему? — чуть не застонал Нолан.

Расти уже расспрашивал Сару о том, в котором часу она появилась в доме Ланкфордов.

— Расскажите об этом подробнее.

— Я прошла в дом и сварила кофе.

— Вы не заметили ничего необычного?

— Сигнализация была отключена. Она не сработала, когда я отперла дверь и вошла в дом.

— И раньше такое случалось?

— Когда я бывала дома, я всегда включала сигнализацию. Но миссис Ланкфорд иногда забывала.

— Значит, это вас не удивило?

— Не слишком.

— Что было потом?

— Я включила кофеварку и взяла газету, собираясь отнести ее в кабинет. Мистер Ланкфорд любил одновременно читать газету и смотреть телевизор. Свет был включен, — добавила она, и ее голос угас.

— Свет?

— В коридоре. Он горел. И фонари снаружи. Это выглядело странно.

— Почему?

— Одна я встаю так рано, а я только что приехала.

— И что же вы подумали?

— Решила, что кто-то заболел.

— Почему?

— Из-за запаха. Я уловила запах. — Она крепко стиснула кулаки, сжалась и принялась раскачиваться из стороны в сторону. Это был явный признак шока, машинальный поиск утешения. Кто-то должен просто обнять ее, думал Кахилл, и ком в его желудке с каждой минутой становился тверже.

— Что это был за запах?

Сара недоуменно уставилась на него, резко прекратила раскачиваться и зажала рот ладонью. Расти бросился за мусорной корзиной и подставил ее как раз вовремя. Сара склонилась над корзиной в приступе неудержимой рвоты. Рвало ее чистой водой. Кахилл стиснул кулаки. Должно быть, после завтрака она ничего не ела, хотя прошло уже несколько часов. Сару продолжало выворачивать наизнанку, хотя желудок был уже пуст. Слушать эти звуки Кахиллу было невыносимо.

— Сейчас принесу салфетку, — пообещал Расти.

Сара продолжала нависать над корзиной, по ее телу проходили спазмы.

В соседнем помещении, где стоял монитор, воцарилась тишина. Кахилл с трудом сдерживал желание броситься к ней. Но вмешиваться он не имел права. Расти сам знает, что делать.

Расти вернулся с влажной салфеткой. Сара приняла ее трясущимися руками и вытерла лицо.

— Простите, — сдавленно выговорила она, потом закрыла лицо руками и разразилась протяжными, надрывными рыданиями, напомнившими Кахиллу о том, как она плакала после смерти судьи Робертса.

О Господи… Он не мог спокойно смотреть на нее. Вскочив, он принялся вышагивать из угла в угол, в растерянности потирая затылок. Если эти убийства действительно совершила Сара, значит, она величайшая актриса в мире. На экране он видел потрясенную, убитую горем женщину. Иногда, совершив убийство в состоянии аффекта, люди вскоре с ужасом понимают, что натворили. Но убийцы, беспощадно расправляющиеся со своими жертвами, приканчивающие их выстрелами в голову, не скорбят. Обстоятельства выглядят подозрительно, это ясно как день, но подробности в них не вписываются. И сама Сара тоже. Нет, она тут ни при чем. Какими бы ни были обстоятельства.

— Она их не убивала, — вдруг произнес он негромко, но с полной убежденностью. Он мог быть слепым, когда речь заходила о романтических отношениях, мог ошибаться, но на службе у него обострялось чутье, улучшалось зрение. Он понял: Сара невиновна.

Лейтенант Уэстер сочувственно взглянул на него.

— Док, ты же спал с ней. Думай не головкой, а головой.

— Можешь поверить мне на слово, — твердил Кахилл. — Я знаю ее. Ничего подобного совершить она не могла.

— Ты слишком тесно связан с ней, — напомнил Нолан. — Давай просто работать, договорились? Если она невиновна, мы убедимся в этом. Если виновна — рано или поздно все выяснится.

Все снова уставились в монитор.

Расти молча переждал, когда утихнут рыдания, и негромко спросил:

— Хотите пить? Кофе, воды, колы?

— Воды, если можно, — выговорила Сара охрипшим голосом. — Спасибо.

Расти принес ей стакан воды, Кахилл увидел, как осторожно Сара сделала пару глотков, не уверенная, удержится ли вода в желудке.

— Что было дальше, после того, как вы уловили запах?

Она вновь принялась раскачиваться, ее лицо стало тоскливым.

— Я… чуть не убежала. Я хорошо помню этот запах: так пахло в доме судьи, когда его убили. Войти в кабинет я не смогла. Мне хотелось убежать.

По крайней мере, она разговорилась, перестала давать односложные ответы.

— И вы убежали?

Она покачала головой:

— Я убеждала себя, что в доме кто-то заболел. Страдает расстройством желудка. Моя работа — следить за порядком, убирать всю грязь… — Она снова осеклась.

— Как же вы поступили?

— Подошла к двери кабинета и заглянула внутрь. Он… лежал там. С согнутой шеей. — Сара бессознательно склонила голову набок, повторяя позу, в которой полицейские нашли Сонни Ланкфорда. Расти терпеливо ждал продолжения, но Сара погрузилась в молчание, из которого ее вывел только очередной вопрос.