Умереть, чтобы воскреснуть

Воронин Андрей Николаевич

При Глебе никто не стал обсуждать планы. Все отошли в сторону, ухватившись за мобильники как за палочки-выручалочки. Глеб спокойно курил в бронежилете, пока ему не продемонстрировали в открытом виде кейс с нужными документами и заказанной суммой, упакованной лимонно-желтыми купюрами по 200 евро.

К ручке кейса был пристегнут браслет наручников. Другой, пока еще свободный, болтался на короткой цепочке.

— С вашего позволения.

Браслет защелкнули на левом запястье Слепого. Ключик отдавать не спешили.

Вот и те самые двое вооруженных людей,

которым предстоит присутствовать при обмене. Знакомые по электричке товарищи. У одного усы черные, у другого рыжие, концами загибающиеся вниз, к подбородку.

— Ключ будет у него, — объявил Воротынцев-старший, кивая на рыжеусого. — Когда заложники переступят черту и окажутся возле вас, он разомкнет браслет.

Слепой уже знал от Звонарева, что именно он, Воротынцев, был главным автором идеи фиктивного помилования осужденных катарским эмиром.

Грамотный мужик, спец по комбинациям. Но предстоящий обмен — совсем иное дело. При всех своих дипломатических талантах Воротынцев не видит и не понимает очевидных вещей. Хотя бы двойной игры Максима.

— Сами вы при оружии? Хотя вряд ли в этом есть необходимость. Наверное, двух человек хватит. Посредник по всем правилам должен…

— Я вас не только с пистолетом не устраиваю, так ведь?

— Ладно-ладно, езжайте как хотите. Если вы уверены, что преступник не предъявит претензий насчет третьего вооруженного человека.

— Это моя забота. Из-за меня обмен не остановится, будьте уверены.

Пора было садиться в машину. Желательно было прибыть на место хоть с малым запасом по времени.

Слепой и двое сопровождающих поехали на служебном мидовском автомобиле — черной «Ауди» со спецномерами. Следом держался пустой «мерседесовский» микроавтобус — для перевозки освобожденных заложников.

Оба человека Максима были далеко не «шкафами» — худые, жилистые, сосредоточенные.

За всю дорогу они не проронили ни слова. Слепой пытался разгадать, что за структуру подключил МИД и кому принадлежит инициатива насчет удвоения суммы выкупа.

Он хорошо знал все российские силовые ведомства от ГРУ до президентской службы безопасности — не только почерк работы, но и стиль поведения. Нет, эти люди явно не находились на госслужбе. С криминальным миром щепетильные мидовцы вряд ли стали бы связываться, да и не пахло в салоне братвой.

Больше всего Максим и его люди похожи были на отставных спецназовцев, создавших свою контору под чьим-то высоким покровительством.

Во время двух первых встреч Слепого с Веденеевым они проявили себя не самым лучшим образом, но теперь ситуация совсем другая. Есть время на обдумывание и подготовку, как при решении шахматного этюда. Час — совсем не малый срок.

Черная «Ауди» затормозила у знакомого Сиверову недостроенного дома между штабелем обрезной доски и вагончиком-бытовкой строителей.

Здесь он первый раз пытался установить с капитаном контакт.

Сейчас Веденеев наверняка где-то рядом. Вряд ли он вознамерился ехать сюда по единственной нормальной дороге, рискуя в последние минуты быть перехваченным

по пути.

Этих самых минут оставалось еще двенадцать.

Вместе с двумя усачами Сиверов бегло осмотрел все помещения в доме. Ничего не прибавилось и не убавилось, знакомый запах извести и кошачьего дерьма. Похоже, стройка основательно заморожена.

Выйдя из машины, Глеб обратил внимание на крыши близлежащих домов. И сейчас, переходя из помещения в помещение, незаметно от спутников он бросал пристальный взгляд на те крыши, которые открывались из очередного пустого проема. Пока он не заметил ничего подозрительного ни там, на крышах, ни в мансардных или чердачных окнах.

Время тает… Четыре минуты… На этот раз Веденеев назначил встречу ровно на шесть вечера.

Вечер-то вечер, но солнце еще высоко и жарит вовсю. Время от времени усачам звонят по сотовым.

Иногда они односложно отвечают на вопрос, иногда молча слушают и дают отбой.

Наконец останавливаются на месте, в центре самого большого из помещений, продуваемого легким сквозняком. В окна не смотрят — есть кому следить за близлежащими улицами и подходами к дому. Присесть или прислониться не хотят, слишком чисто одеты. Обычный человек в ожидании скрестит руки на груди или сцепит их за спиной. У этих руки свисают вдоль туловища чуть согнутые в локтях — так удобней выхватить оружие.

Часы заранее сверены с точным временем. Капитан опаздывает уже на две минуты, в этом нет сомнений. Один из усачей нервно сплевывает, второй хрустит шейными позвонками. Трудно все время сохранять постоянную готовность. Долгое напряжение может перерасти в ступор, краткое расслабление может случиться в самый неподходящий момент.

Шаги на лестнице. Знакомые шаги — с завязанными глазами звуки особенно хорошо запоминаются. Рыжеусый и черноусый слышат их в первый раз, но, похоже, не испытывают сомнений. Другие вопросы лезут в голову: как попал наверх капитан, с какого времени он там?

— Принесли? — буднично поинтересовался Веденеев.

— А где заложники? — вопросом на вопрос ответил рыжеусый.

— Здесь, в кармане, — похлопал себя по брюкам капитан и улыбнулся одними губами.

С самого начала Сиверов чувствовал, что обмен не пройдет гладко, и с облегчением увидел капитана в одиночестве. Если б рядом стоял хоть один из заложников, трудно было бы поручиться за его здоровье в ближайшие минуты. При схватке больше всего страдают те, в кого никто не целится.

— Тогда показывай, а мы покажем наш товар, — сказал черноусый.

По всем признакам от них не стоило ожидать подвоха. Они были призваны вести честную игру, отвлекая на себя внимание капитана. Сиверов не участвовал пока в диалоге и мог направить свой взгляд чуть в сторону. Он снова бросил его в пустой оконный проем и в этот раз заметил птицу, вспорхнувшую с кирпичной трубы одной из крыш. Вспорхнула она как-то тревожно, будто обнаружила угрозу в непосредственной близости. В следующий миг оконечность ствола снайперской винтовки поймала крохотный солнечный блик.