Умереть в Италбаре
Шрифт:
Он закашлялся и сплюнул кровью.
– Хорошо, – проговорил он. – Вы попытались убить меня. Может думаете, удалось. Вы допустили ошибку. Вы позволили мне выжить. Какие бы ни были у вас намерения, никогда не просите о прощении. Вы допустили ошибку.
Затем он снова умер. Дождь мягко касался лица. Это то, что его пробудило. Был полдень, и каким-то образом он был перенесен в аллею. Он не помнил, как дополз, но был уверен, что никто ему не помог.
И снова произошел провал сознания, и когда Хейдель очнулся небо уже темнело.
Сколько прошло времени? Он обнаружил свой хроно рядом. Разбит, конечно. Тело настойчиво обращало на себя внимание, хотя, что он с годами вытерпел.
Хорошо.
Они покалечили его. Они оскорбляли его.
Хорошо.
Он сплюнул и попытался рассмотреть смешалась ли с дождем кровь.
Вы знаете, кто я?
Я пришел сюда помочь. Я помог. Если я невольно явился причиной нескольких смертей, когда пытался помочь, серьезно ли вы думаете, что это было намеренно?
Нет?
Тогда почему так?
Я знаю.
Мы делаем, потому что чувствуем, что должны. Иногда мы в плену собственных эмоций, нашей гуманности – как я в иные дни. Возможно я заразил одного или всех, с которыми общался.
Но чтобы умирать… Сделал ли я такое кому другому намеренно?
Ни потом, ни прежде.
Хотя теперь вы показали мне другую сторону жизни.
У меня были иллюзии, слишком много, и они обернулись против меня. Вы ударами пробудили во мне ад, когда я просто пытался достичь аэродрома. О'кей.
Теперь вы имеете в моем лице врага. Увидим, сможете ли вы пойти тем путем, который избрали.
«Вы все знаете обо мне?»
«Я ходячая смерть.»
«Вы подумали, что теперь со мной сделали?»
«Если так, вы ошиблись.»
«Я шел помочь.»
«Я остался, чтобы убивать.»
Он лежал там долгие часы, прежде чем смог подняться и двигаться.
Д-р Пелс интересовался миром.
Они что-то имели для него. Они должны дать ему ключ.
Дейбанская лихорадка. Это было началом. Это послужило, чтобы навести его на след Х.. Теперь, когда ночь без конца и дни без счета окружали его, четкие мысли приходили и оставались, оставались на все более и более долгое время.
Х..
Х. нечто большее чем ключ к мвалакхаран кхурр…
Само присутствие Х. служило лекарством во многих необычных обстоятельствах.
Это действительная причина, – спрашивал себя Пелс, – по которой я на двадцать лет все отложил, чтобы отдать предпочтение этой линии атаки? Х. не может жить вечно, тогда как я могу. Смогу ли я полностью изучить этот феномен? Он приготовил Б Коли для дистанционного скачка. Затем перечитал записку, которую получил.
Слова «СМЕРТЬ» и «ПРЕОБРАЗОВАНИЕ» витали вокруг него.
Хейдель очнулся снова. Он лежал в канаве. Никого рядом. Еще была ночь. Земля влажная, местами грязь. Но дождь прекратился.
Он пополз, поднялся на ноги, пошатываясь пошел.
Хейдель зашагал по направлению к полю, к которому направлялся прежде. Он вспомнил кое-что о планировке. Он видел это, пока прогуливался, позже, позже, в тот день, когда давал кровь – когда?
Когда пришел, рядом с периметром он увидел ангар, который заметил.
Там…
Незаперто и теплый угол. Корпуса от некоторых видов оборудования были брошены здесь. Все они покрылись толстым слоем пыли, но это ничего. Он вновь закашлялся.
– Пару дней, – сказал себе Хейдель, – и шрамы зарубцуются. Это все.
Малакар выслушивал подборку новостей. Он сдерживался, прислушиваясь, и выключал. Он обдумывал, усваивая услышанное, снова включал.
Персей скользил под солнцами…
Он дремал при сводке погоды для одной сотни и еще двенадцати планет. Скука росла, пока он слушал Новости Центра. Он медитировал, размышляя о сексе, пока слышал программу с Пиурии.
Малакар торопился. Его корабль находился в ДС и не остановиться, пока не прибудет домой.
«Мы сделали это», – сказал Шинд.
«Мы сделали это», – отозвался он.
«И умрем?»
«Я должен сказать, у нас будет счет, прежде чем мы пробьемся в порт.»
2
Внутри высочайшей башни величайшего порта он сидел, единственный человек, противостоящий империи.
– Идиотизм? – спросил он себя. – Нет. Потому что они не могут мне повредить.
Вглядываясь вниз в океан, теперь на мгновение видимый, он обозревал мили водного пространства, что лежали за Манхеттенской Цитаделью, его домом.
Могло быть и хуже.
Каким образом?
Когда еще никого нет в порту, вы иногда излишне суетливы…
Смотря на воды, он видел пористый плюмаж, покрывавший их снова, как раскрытый веер.
Иногда, может быть…
Доктор Малакар Майлес был единственным человеком на Земле. Он был лордом, он был монархом. И он не печалился. Земля его. Никто еще не хотел ее.
Он вглядывался через пузырь-окно. Оно давало ему перспективу половины из того, что осталось от Манхеттена.
Дым образовывал огромное облако и зеркальная поверхность, что плыла, его отражая, являлась оранжевым пламенем, когда он настроил на правильный угол.
Она сияла.
Его защита поглощала это.
Она горела; она была радиоактивна.
Его защита поглощала и это тоже.
Было время, когда он действительно уделял такому внимание.
Он вглядывался вверх, и мертвая луна Земли в четверти фазы находилась перед его глазами.
Три, десять секунд, он ждал.
Затем подошел корабль, и Малакар вздохнул.
«Мой брат поврежден», – сказал Шинд. – «Ты отведешь ему теперь больше внимания?»
«Да.»
«Я видел такое очень давно. Остерегайся.»