Умирают только короли
Шрифт:
– Мы можем и подождать!
– Месяц? Раньше он не вырвется, а мы пропустим праздник Весенних костров. Зачем ты цепляешь Родика? Договаривались, не обращать внимания. Однажды ему надоест.
– Он назвал свою собаку Принцессой в мою честь! – кипела от негодования Тенна.
– Тенна, в твою честь он назвал бы её Тенной. Его собаку зовут Скотина.
– Кстати, ты знаешь, почему он зовёт тебя Жалка? Ничего общего с пчелой. Просто, ты его сестра, и прибить тебя Жалка.
– Вот, поганец! – мстительно прошипела Аяна. – Я даже рада, что мы несколько недель будем вместе и
Путешествие по Ригорону зимой сопряжено со многими трудностями. С севера и запада наползают бесконечные низкие тучи, будто мохнатое холодное одеяло. Ветер закручивает их в причудливые спирали, выжимает влагу, и та щедро удобряет землю потоками дождя порой целыми неделями. От того почва раскиснет и разбухнет, станет прилипать комьями к подошве и скользить под колёсами, в сапоги проберётся холодная влага, застудит пальцы и выступит каплями в носу.
В пути промозгло и стыло, даже если закутаться в плащи и покрывала и ехать в уютной повозке. По утру лужи стягивает тонкими корочками льда, изо рта идёт пар, руки стынут и покрываются сухой красной кожей. Изредка дождь сменяется крупинками снега, но это здесь, близ Свидарга. Чуть дальше на север, в Северную степь, за ригоронскую стену, и там снега больше, порой случаются зимы столь снежные, что лошадям не пройти. И чём дальше на север, тем больше люди знают о настоящей зиме, коварной, беспощадной, красивой и голодной.
На юге Ригорона снег – большая редкость, его ждут, как диковину, в особо холодные зимы. Но и без того путнику тяжело. Ветер треплет плотный плащ, проникает под кожу и холодит кровь. Ледяные капли затекают за шиворот, царапают лицо, пристывают на одежде. Трава и деревья поникли, местами пожухли, ничем не напоминают летнее буйство красок. Это ненадолго, уже в самом начале весны в Ригорон вернутся тёплые деньки, а летом зной и духота. В Алесции весна начнётся ещё раньше, и нужно поспешить к празднику Весенних костров.
Девочки рады бы поспешить, но связаны Родионом. Тот за пределами императорского дворца внезапно превратился из родного брата в Наместника южных провинций, который нужен в делах государственных. К нему стекались вестовые и служащие, наместники городов и командоры гарнизонов, князья и вельможи. Днём он спал в повозке, после полудня разбирал почту, ночью проводил встречи и переговоры, и часто так долго, что на утро с большими проволочками возвращался к дороге. К нему не подступишься даже по важному делу, что уж говорить о семейных мелочах. Он сбегает от сестёр, прыгает в седло и уезжает, или запирается в повозке, и там отсыпается до следующего вечера вместе со своей брехливой псиной.
Поначалу они недоумевали и гневались его невниманию, такого никогда не случалось дома. Это почти ревность, брат должен принадлежать им по первому требованию. Он нужен им, вокруг серость и скука, холод и бесконечная тряска пути, а Родион, как солнце, редко мелькает где-то в толпе сопровождающих. Девочки сочувствовали его занятости и усталости, но ровно до того случая, когда он нашёл время и тут же совершил очередную пакость, забросил им в повозку бешеную белку. Девочки заверещали и выпрыгнули из дверей прямо в лужу, где их
Пришло время, и они осознали, что путешествовать с Родионом куда лучше, чём с Рикконом. Тот предоставлял сестрам полную свободу, не ограничивал в действиях и не лез с наставлениями. Хотят ли они ездить верхом в мужской одежде? Хотят ли поохотиться в пути? Хотят ли вместе со всеми сидеть в обеденном зале на постоялом дворе? Хотят ли впервые перебрать вина и страдать на следующий день от головной боли, мучаясь в повозке? Он не останавливал их, но всегда пожинал свои плоды.
– … чтоб ты провалился, – Тенна застонала и икнула.
Родион впервые залез к ним в повозку, захватил с собой собаку, и та норовила высосать с пальцев сестёр кожу и кольца.
– Есть пара мест, куда бы я хотел провалиться, чтобы доставить вам удовольствие, – пропел тот.
– А ты умеешь доставлять удовольствие? – фыркнула Аяна и переложила мокрое полотенце на лбу.
– Женщины не жалуются.
– Странно, я думала, они умирают сразу от яда на твоём языке.
– Они умирают медленно и мучительно, – нагло улыбался брат.
Родион радостно подпрыгнул на очередном ухабе, вслушиваясь в музыку стонов сестёр.
– Риккон бы нас остановил, – устало возмущалась младшая. – Родик, ты знаешь, что такое братская привязанность?
– Дай угадаю. Это, когда Гор привозит мне с севера копчёные яйца тура?
– Нет!
– Когда Ти и Яни нагадили мне в сапоги?
– Нет!
– Когда Лаг впервые отвёл меня в потребный дом и забыл за меня расплатиться?
– Боги…
– Когда любишь засыпать под рассуждения Конни о культуре построения отношений с…
– Ну, что-то вроде того, – отмахнулась старшая.
– Так бы сразу и сказали, – довольно потёр ладони Родион. – Закрывайте глазки, близкородственные вы мои, и внимайте моим рассуждениям о…
– Только не это! – стонала Тенна.
– Родик, неужели ты никогда не переменишься? – вкрадчиво спросила Аяна. – Неужели тебе нравиться быть таким?
– Хм… Мне говорили, что я весьма приближен к совершенству, – смахнул тот несуществующую пылинку с рукава тёплого плаща.
– Кто? Лихие боги из подземного царства?
– А я смотрю, дружки у нас общие, – хмыкнул Родион и смачно глотнул из фляжки. Тенну снова вырвало. – Мы подъезжаем к южным провинциям, неугомонные вы мои. У меня есть пара слов братского напутствия.
– Нет, я больше не могу этого слышать, – стенала младшая.
– В первую очередь, если в пещере станет страшно, помните, что на пьяную голову можно поладить с любыми страхами. Я дам вам пару бутылочек лекарства с собой. Тенна, тебе покрепче или повкуснее?
– Исчезни!
– Понял, сладкое креплёное. Дальше, если на празднике Весенних костров очень хочется, то можно. Скажите потом, Родион дозволил. Я буду всё отрицать, как обычно. Очень рассчитываю, что вы наконец найдёте себе двух затерявшихся неудачников, в противном случае этих неудачников придется искать мне. Никому другому папа не доверит эту почетную миссию, а вы прекрасно знаете, что это значит.