Умные парни (сборник)

Лесков Сергей

Математикам, по прихоти Нобеля, не вручают Нобелевских премий. Самой престижной в их мире считается медаль Филдса. Среди наших ученых лишь четверо – Новиков, Мор-гулис, Дринфельд и Кунцевич – удостаивались этой награды. Двое последних – ученики Манина. Все российские лауреаты работают за рубежом – в США и во Франции. В денежном выражении самой крупной и не менее почетной для математиков является премия короля Саудовской Аравии Фейсала. Стоит ли говорить, что она тоже в багаже Юрия Манина.

Юрий Манин – блестящий лектор. Его коллега академик Виктор Маслов вспоминает, что к каждой лекции Манин готовился не менее десяти часов. Продумывал, в

каком углу доски какую формулу написать. Студентам раздавал ксерокопии собственноручно написанного конспекта. Лекции Манина были изданы в Лондоне в издательстве «Пергамон-пресс». В нашей стране они никогда не публиковались.

Юрий Манин знает тринадцать языков. В том числе экзотические. Например, староисландский, который выучил, чтобы читать древние саги. Дружил со Стругацкими, знал наизусть Окуджаву. Увлекался Александром Грином и составил карту его романтической страны со всеми городами. Манин встречался с Папой Римским, который интересовался его работами.

В бытность свою в России Манин избегал обычных в академическом мире интриг, никогда не ввязывался в дрязги. Если при нем говорили гадости, он морщился и отходил в сторону. Никогда не кривил душой, не подстраивался под авторитеты. Но когда однажды попал в больницу, на столике держал портрет выдающегося математика академика Ивана Виноградова. Манин избегал столь распространенных у нас общественных поручений, не интересовался политикой.

Есть какой-то нонсенс в том, что один из самых блестящих математиков современности уже 20 лет пребывает всего лишь в статусе член-корреспондента РАН, но академиком так и не стал. Для избрания надо собирать подписи, договариваться с вершителями академических судеб. У директора Института имени Макса Планка и лауреата премии короля Фейсала на это, видимо, нет ни времени, ни желания.

Как-то Юрий Манин признался, что самые важные математические идеи его осеняют во время мытья посуды…

АКАДЕМИК СЕРГЕЙ КИШКИН. ПРОЧНЕЕ СТАЛИ, КОТОРУЮ ИЗОБРЕЛ

Того, что сделал лауреат Ленинской и трех Государственных премий Сергей Тимофеевич Кишкин за свой век, хватило бы на несколько институтов. Танковая броня, корпус для прозванных немцами «черной смертью» штурмовиков Ил-2, лопатки для турбин всех современных самолетов…

Английский инженер Гриффитс за создание жаропрочного сплава нимоник получил звание пэра. Вполне заслуженно: чем более высокую температуру могут выдержать лопатки авиационной турбины, тем выше мощность двигателя. Любой авиаконструктор знает, что это самое уязвимое место самолета. Над проблемой жаропрочных сплавов бьются целые институты. В начале 1950-х годов США – лопатки американцев за горло держали – по существу, выкрали в Алжире двигатель с потерпевшего аварию советского «Ила» с одной целью – узнать химический состав газотурбинных лопаток…

Этот сплав создал Сергей Кишкин, подняв температуру отходящего газа на несколько сот градусов по сравнению с достижением английского лорда-инженера. Кишкин же впервые в мире вместо штамповки получил лопатки газотурбинных двигателей методом точного литья. Тот, кто хоть раз видел современную авиационную лопатку, знает: она напоминает ювелирное изделие, никак не самую напряженную часть огромной машины. Не будет преувеличением сказать, что открытия академика Сергея Кишкина во многом определили долгое лидерство нашей авиации.

Академику Кишкину было за 90, но он проводил полный рабочий день в родном Всероссийском институте

авиационных материалов, куда был принят еще в 1934 году. Ошибочно по анкетным данным предполагать, что этот человек покойно доживает свой век. Застать его дома можно было лишь рано утром и вечером. Кишкину было далеко за 80, когда его за систематическую неявку вычеркнули из списков академической поликлиники, куда прикреплены маститые ученые. Он не помнил, когда последний раз был у врача. А объяснение элементарное – спорт. Начал по необходимости – в Гражданскую войну, когда болел туберкулезом, с тех пор тренировки не прерывает ни на один день.

И еще он великий хохмач, о его розыгрышах ходят легенды, старики пересказывают их молодежи. Слышал истории, как в свою круговерть Кишкин вовлекал даже мрачных особистов. Что ж, веселые люди, как известно, не стареют.

Обыкновенно ученый более всего ценит свои сугубо теоретические изыскания. Так и академик Кишкин на вопрос о самом важном своем открытии отвечает без колебаний: создание нового направления в науке – механохимии. Ученый доказал, что в закаленной стали под влиянием деформации могут начаться химические реакции. Не надо кончать университетов, чтобы уяснить, насколько это важно.

«Жизнь ученого проходит в башне из слоновой кости». Покажите академику Кишкину того, кто придумал эту глупость, и он расхохочется ему в лицо. В 1937 году на Подольском электровозостроительном заводе, где инженер Кишкин работал вместе с зэком Борисом Стечкиным, было созвано внеочередное партийно-комсомольское собрание. На повестке – предложение объявить Кишкина вредителем. Едва ли не в ходе собрания пришло известие: танковая броня «вредителя» прошла испытания. И все вмиг перевернулось – Сергея Кишкина из общежития переселить в отдельную комнату.

А визит на заводы «Роллс-ройс», где ему из-под носа английских контрразведчиков удалось стянуть горсть стружек легендарного нимоника, чтобы получить потом грозное указание Сталина: «Сделать сплав лучше!». Кстати, это задание «увело» Кишкина из команды Курчатова, где ему предназначалось место заместителя по плутониевым материалам. Однако и там он успел внедрить метод контроля на герметичность.

Я все пытался выспросить у ученого секрет долголетия. Академик досадливо отвечал: «Лучше напишите про последние работы – это интереснее». Академик Кишкин ставит эксперименты в области ползучести металлов при низких температурах. Оказывается, может случиться, что даже в холоде при нагрузках ниже предела прочности металл начинает «ползти». Если явление будет подтверждено, появится новый критерий прочности материалов, станут понятны причины многих авиакатастроф.

Сергей Тимофеевич следит за политическими событиями. Особенно его волнуют слухи о передаче Японии Курильских островов – на Итурупе находится единственное в России месторождение рения, без которого невозможно поднять жаростойкость авиационных лопаток.

АКАДЕМИК НОРАЙР СИСАКЯН. ОН ИЗМЕРЯЛ ПУЛЬС У ГАГАРИНА

С разницей в тринадцать дней родились два человека, чьи имена связаны с историей космонавтики – Сергей Павлович Королев (12 января 1907 г.) и Норайр Мартиросович Сисакян (25 января 1907 г.). Они были одногодками, и их биографии на удивление похожи, быть может, из-за общего энтузиазма, охватившего страну в годы первых пятилеток, из-за желания их поколения сказку сделать былью. Первый был пионером космонавтики, второй – пионером космической медицины.