Умри богатым!
Шрифт:
– Удирали?
– Ага. На тот свет!
Мариша и прежде не питала к этому Жгуту никаких симпатий. А теперь она и вовсе прочно утвердилась в мысли, что этот тип не заслуживал никакого сочувствия. И правильно, что его убили. Совсем у человека совести не было! Ну, отслужила тебе девушка, так дай ей свободу! Уж не говоря про приданое и прочие приятные для всякой брошенной любовницы вещи. Наверняка и те подарки, которые Жгут дарил каждой своей новой фаворитке, переходили к той «по наследству» от прежних жертв Жгута. Конечно – Людка ведь от него тоже голой и босой убежала. Обо всем своем золотишке и бриллиантах
– Выходит, Людиному образу жизни нельзя было позавидовать?
– Ни в коем разе!
– И всегда так было? С самого начала?
– Ага, – кивнула головой Оксана. – Влипла девка, как муха в паутину. Не вырваться ей было. Из объятий Жгута при любом раскладе путь у нее был только один – на тот свет.
– Что? Он убивал своих любовниц?!
– Бывало и такое, – туманно отозвалась Оксана. – Псих он был, этот Жгут. Его все боялись. Даже его собственные братки опасались ему слово поперек сказать. Психопат! А уж с теми девками, которые к нему в лапы попадали, и вовсе он пощады не знал! Издевался над ними, пока душа в теле у них держалась. А после либо где-то закапывал их, либо – в бордель.
– Да, ты про бордель уже говорила… Скажи, а могла Люда использовать твоего брата, чтобы спастись?
– Если и так, то она выбрала не того человека, – хмыкнула Оксана. – Ей бы сделать ставку на кого-нибудь из ближайшего окружения Жгута, если она хотела его свергнуть и остаться при наваре. А так… Что она выиграла? Из города ей пришлось уехать. Спешно и без бабла. Хорошо еще, что жизнь свою сохранила.
– В отличие от твоего брата.
– Да. Но он был взрослый человек и понимал, на что идет, связываясь с Людой. Нельзя было идти Жгуту поперек воли. Все знали, какой он опасный человек!
Похоже, Оксана особо-то и не упрекала Людмилу, считая, что, во-первых, та и так достаточно натерпелась от своего извращенца-любовника. Ведь за каждое золотое колечко Люда расплачивалась синяками и сломанными ребрами. А во-вторых, Оксана считала, что ее родной брат должен был думать сам. Но – как знать? Мариша с сомнением покосилась на Оксану. Так ли она думает на самом деле? Возможно, это всего лишь маска, чтобы отвести подозрения от себя? И на самом деле Оксана винила во всем именно Люду? Винила и… и что? Винила – и отомстила Людмиле? Спустя столько лет нашла ее и убила?
– Чушь какая-то! – пробормотала Мариша самой себе под нос.
Запах борща и ровные морковные и капустные грядки за окном совершенно не вязались с образом кровавой мстительницы. Да и поросята в хлеву и курочки в курятнике не позволяли думать о том, что Оксана на досуге вдруг взяла и занялась киллерством. Скотина ведь ухода требует. Каждодневного и неусыпного. Чуть недосмотришь, чуть отвернешься, у поросят уже какая-нибудь хворь вылезла. А кролики и вовсе передохли. Да и курочки не могут долго обходиться без корма и питья. Значит, уехать надолго Оксана из своего дома никуда не могла. Разве что…
– Скажи, а ты замужем?
– Какое там, – махнула рукой Оксана и тяжело вздохнула. – Одна, бобылкой живу. Да и за кого мне идти? Всех нормальных парней моего года рождения либо в Афгане перебили, либо потом уже, в городе, они сами друг друга перестреляли. Те, что остались, пьют безбожно. Был у меня жених, да
– И детей у тебя нету?
– Нет. А у тебя?
– И у меня нет.
Оксана снова вздохнула. И словно бы еще больше расположилась в пользу Мариши. Общее горе – оно объединяет. И Оксана даже поделилась с Маришей сокровенным:
– Вот думаю сироту в детском доме взять, чтобы не так одиноко на старости лет было. Или лучше искусственное осеменение попробовать. А? Ты как думаешь?
Мариша от такого вопроса даже слегка растерялась. И что тут можно сказать Оксане? А та явно ждала от Мариши совета.
– Не знаю. С одной стороны, в народе говорят, что сироту пригреешь, так бог тебе самой родного ребенка даст. Да и сирот в нашей стране полно. К чему еще детей плодить, если и тех, кто уже родился, воспитывать, защищать и любить некому? А с другой… Не знаю. Были у моей мамы соседи, они тоже сироту из детского дома усыновили. И взяли его совсем маленьким, ему еще и года не исполнилось. И потом от всех скрывали, что он им чужой. И от него самого тоже скрывали. Возились с ним просто немыслимо как! Другие люди со своими родными детишками так не возятся, как эти – с приемышем. Учителя к парню только так и шастали. Одна учительница на пианино его учила играть. Вторая английскому языку его учила. Одним словом, вкладывались приемные родители в своего мальчишку по полной программе. И деньгами, и душой, и сердцем. И что получилось?
– Что?
– Наркоманом стал! Затем узнал откуда-то, что он им не родной, и стал их еще и этим попрекать.
– Вот ведь гад!
– Дальше – больше! Потом он и вовсе своих приемных родителей из их родной квартиры выгнал. Отца бил, над матерью приемной издевался. Потом он своих родных родителей где-то нашел, а те его в очередной раз на фиг послали. Объяснили, что им и без него хорошо. Так он на приемных еще больше обозлился. Да и наркотики его до добра не довели, он в тюрьму угодил. Потом еще раз. Потом снова…
– И что?
– Ну и умер в тридцать пять лет.
– Ой! – содрогнулась Оксана. – Не хочу я себе такого сыночка!
– Так ведь не угадаешь! И родные дети точно такими же иногда вырастают. А насчет искусственного осеменения… Ты ведь не знаешь, что за человек сперму сдал. Вдруг он бандит, игрок, пьяница или просто человек с дурной наследственностью?
– Но ведь врачи доноров проверяют…
– Не верю я что-то в их проверки! Может быть, здоровье-то у доноров и отменное, а вот как с остальными качествами? Ведь если донор дурак, или подлец по жизни, или даже просто жуткий мошенник и хитрец, то ребенок неизбежно унаследует частичку отцовской крови. Законы наследственности ведь тоже не дураки придумали!
– И что же мне делать? – окончательно растерялась Оксана.
– Неужели в твоем окружении нет ни одного знакомого мужчины, который бы тебе нравился?
– Ну… Есть. Только он женат.
– И хорошо они с женой живут?
– Ой, плохо! – отмахнулась Оксана. – Только дело там совсем не в жене. Вернее, не столько в ней, сколько…
– Ну, договаривай. А в ком дело?
Оксана неожиданно сильно покраснела.
– Что? Что такое?
– Дело все в той же Людке, – прошептала Оксана.