Унесенные ветрами надежд
Шрифт:
– Деирдре, такого не бывает. Все это лишь дурацкие фокусы.
– Я ведь не говорю, что верю в это.
– А где же ты услышала все эту ерунду?
– Так мне рассказала Силия. Боги племени йоруба уже часто говорили ее устами. Один из них зовется Огоун. Вчера вечером они опять устроили заклинание богов. Огоун приказал ей идти в Саммер-Хилл.
– Этот якобы бог? – с грустью осведомился Эдмонд.
У Деирдре возникло такое ощущение, как будто она должна оправдываться.
– Ну, они просто верят в такие вещи, – сказала девушка. – Для них это все равно что для нас молитва!
– Это ересь, – укоризненно произнес Эдмонд.
Деирдре кивнула.
– Акин послал вместе с ней Дапо, чтобы она не осталась без защиты.
Она не знала, стоит ли рассказывать Эдмонду о том, что предводитель повстанцев, этот огромный чернокожий из племени йоруба, любит мулатку больше собственной жизни, но затем решила, что лучше промолчать и оставить это при себе. Эдмонду необязательно знать все, и прежде всего о таких вещах, которые он не был готов понять.
– А этот Огоун сказал, с какой целью ей туда надо идти? – спросил он.
– Чтобы кого-то забрать.
– Кого же?
– Не имею ни малейшего понятия. Силия говорила про какую-то заблудшую душу.
– Какие ужасные предрассудки! Уму непостижимо, как только Силия может участвовать в подобном!
Эдмонду казалось невероятным, что крещеная и верующая христианка может принимать участие в языческих колдовских обрядах. И он не понимал, что общего может быть у нее с языческими колдунами.
– Возможно, это связано с черной кровью, которая течет в их жилах?
– Я видела ее кровь, – сказала Деирдре. – Она такая же красная, как твоя и моя.
– Ты же знаешь, что я имею в виду.
Деирдре решила сменить тему, потому что были вещи поважнее, например ее планы уйти в пещеры.
– Мы должны взять с собой несколько факелов и провиант, но так, чтобы остальные этого не заметили.
Он подумал, затем кивнул, и Деирдре с удовлетворением заметила, что дело оказалось легче, чем она ожидала. Что касалось ее плана уговорить его вернуться назад, в Ирландию, то она еще подумает об этом. Если действительно ему здесь нравилось… Ну, значит, и ей тоже. Она просто хотела, чтобы ему было хорошо. И это желание было даже сильнее, чем желание просто быть с ним. На то, что одно и другое можно связать воедино, она никогда не решалась надеяться, и все же вдруг это показалось возможным. От этой мысли на душе стало так хорошо, что Деирдре была готова закричать от радости. Она почти забыла о страхе перед поисковыми группами. Внезапно она замерла на месте, и Эдмонд тоже остановился как вкопанный. Издали раздался условный сигнал – свист, с помощью которого часовые, находящиеся на достаточном удалении от лагеря, оповещали о приближающихся незваных гостях. Затем последовало несколько предупреждающих криков. Деирдре охватила паника – неужели уже все началось? Будет ли сейчас бой?
Эдмонд и она не смогут без света вернуться к пещерам. А если сейчас им не удастся попасть в лагерь, чтобы взять факел или фонарь, то они будут вынуждены прятаться тут до самого рассвета. Может, им удастся забраться на одно из деревьев или зарыться в землю. Однако на что бы они ни решились, им нужно было поторапливаться. Затем Деирдре услышала донесшийся из лагеря голос какой-то женщины и сразу же после этого два свистка, сигнализирующих о том, что опасности нет. Это вернулась Силия. Она опять была здесь.
Когда Деирдре и Эдмонд подошли к костру, Силия внимательно посмотрела на них. Она сидела рядом с Акином, который обнял ее, прижав к себе. Он больше не скрывал своей привязанности к Силии, что заставило Деирдре бросить на Эдмонда взгляд, в котором таился упрек. Она сама толком не знала, что заставило ее поступить так, поэтому быстро повернулась к мулатке.
– Что же ты творишь? – укоризненно произнесла она.
– Со мной все хорошо, – заявила Силия, – я просто устала.
И в этом, конечно, не было преувеличения. С растрепанными волосами, изможденным лицом и глубокими тенями под миндалевидными глазами, она действительно выглядела очень уставшей. Деирдре про себя прокляла этого Огоуна, если он все-таки существовал, потому что это он заставил мулатку так мучиться, тем более что она еще не успела оправиться после недавнего выкидыша. Но, возможно, причиной этого вынужденного похода являлась какая-нибудь дикая идея старого Абасса. Иногда старики становятся непредсказуемыми в своих поступках, ибо им в голову приходят самые абсурдные мысли.
Деирдре поежилась и подняла глаза к небу. Звезды и луна исчезли, небо затянулось тучами. Ветер выл все громче и громче, забрасывая площадку лагеря мертвой листвой. От горящих веток поднимались искры, освещая стоические лица мужчин, которые сидели вокруг костра на корточках. Остальные – их было приблизительно четыре дюжины, и среди них восемь белых людей, – расположившись немного дальше от костра, сейчас спали. У всех под рукой наготове было оружие. Неужели они действительно верили в то, что им удастся вернуть себе свободу и сохранить ее? Наверное, они надеялись на чудо, как и она сама, причем довольно часто. Однажды с ней даже случилось нечто такое. Это произошло в тот летний день, когда она встретила Эдмонда. Полумертвая от голода, Деирдре еле доползла до его церкви, и он, подхватив ее на руки, не дал ей упасть в буквальном смысле этого слова. Разве это было не чудо?
– Ну и как, ты привела с собой заблудшую душу? – спросила она Силию, не скрывая любопытства.
Та кивнула.
– Анну Норингэм. В Саммер-Хилле была ужасная резня, она единственная, кто выжил. Она лежит там за скалой и спит.
И снова ветер налетел на костер, подняв искры и заставив мужчин отшатнуться назад с ругательствами. Поверх языков пламени Деирдре увидела лицо старика и встретилась с ним взглядом.
У него в руках был барабан, и он вдруг начал бить в него. Деирдре поспешно повернулась и побежала за скалу, которая отделяла их места для сна от огня. Анна действительно была там, но она не спала и сразу же села. Ее глаза были широко открыты, однако она, казалось, смотрела сквозь Деирдре.
– Миледи! – испуганно воскликнула Деирдре. – Это я, Деирдре, служанка леди Элизабет. Я часто видела вас в Саммер-Хилле. Неужели вы не узнаете меня?
Анна не реагировала. Вид у нее был ужасный. Почти каждый дюйм ее тела был обезображен царапинами и ссадинами. Вся ее одежда состояла лишь из безнадежно превратившейся в клочья окровавленной нижней юбки, а ее волосы были сплошной всклокоченной массой. Ее правая щиколотка распухла, сустав уже стал иссиня-черным, а посреди этой отметки виднелись два красноватых углубления. Очевидно, ее укусила ядовитая змея, однако кто-то уже вскрыл рану. Вероятно, это был Дапо, который имел представление о том, как лечить змеиные укусы.