Уничтожение
Шрифт:
Последние двое суток были выматывающими. Авианосец, подброшенный в воздух колебанием земной коры, вызванным близким падением метеорита, начал буквально рассыпаться на части. Такое впечатление, что корабль, не выдержав очередного подарка судьбы, сдался, прекратив сопротивление.
Трещали, гнулись и лопались переборки - сначала от перегрузок, затем - от холода. Разрывались коммуникации, оставляя целые отсеки без света, воды и тепла. Люди, напуганные и отчаявшиеся, покидали еще недавно бывшие безопасными помещения, уходя от подкрадывающегося холода и скапливаясь в единственном оставшемся пригодном
Впрочем, людей становилось все меньше. Кто-то не пережил очередную болтанку, кто-то скончался по медицинским причинам.
Найджел больше и не вспоминал про потери. Они уже как-то слишком прочно вошли в реальность корабля. Новый день - новые тела не выдержавших больше людей, которые нужно доставить в один из пропитанных холодом отсеков и оставить там среди других таких же несчастных.
Шеф давно исчезнувшей корабельной полиции поморщился. Самострелы, драки, какие-то импровизированные митинги... Ему было уже на все плевать. Даже случившийся день назад эпизод, в ходе которого несколько матросов, скооперировавшись, отправились в каюту к спасенным с эсминца женщинам в надежде на сексуальную разрядку, в итоге перешли все грани разумного и были застрелены в самый разгар процесса случайно проходившим мимо морпехом - и тот не вызвал у Гатлинга сколько-нибудь заметного отклика в душе. Да, он выразил публичную благодарность солдату, заметно опасавшемуся за свою дальнейшую судьбу, постарался утешить женщин и выдал им пистолеты на всякий случай... Но все это происходило как в тумане.
На него накатило безразличие. Да, после двух дней авральной работы новый периметр против холода был создан, коммуникации восстановлены...
Зато начал потихоньку угасать реактор. Главный инженер, витиевато ругаясь на тварей, вьющихся вокруг него, сообщил, что какие-то долбаные нейтроны больше не хотят размножаться и что придется убирать замедлители реакции.
Гатлинг понял не особо много, поскольку никогда не интересовался атомной энергетикой, но понял достаточно для того, чтобы уяснить - забравшиеся внутрь местные организмы убивают реактор своим присутствием. К сожалению, выкурить их оттуда не представлялось возможным.
Найджел скосил глаза на пистолет, лежащий рядом на кровати. Может быть, имеет смысл...
Некоторое время он с интересом обдумывал появившуюся мысль. Чего ради он еще живет? Ради чашки кофе и уже успевшего надоесть сухпайка каждый день?
Он презрительно фыркнул и принялся обдумывать ситуацию дальше. Возможно, его существование нужно кому-то на корабле? От приятной мысли пришлось отказаться. Простым морякам на него плевать, а тот же Терон, похоже, окончательно сломался. Да и весь мостик тоже. Конечно, со стороны так просто не заметишь, но, когда общаешься с людьми каждый день...
Человек вздохнул и поднял пистолет. Щелкнул предохранителем, с любопытством заглянул в черноту ствола.
Раздался стук в дверь. Некоторое время Найджел боролся с искушением закончить все здесь и сейчас, потом вздохнул и, отложив пистолет, пошел встречать нежданного гостя.
За дверью обнаружилась слегка пахнущая алкоголем Джиллиан Ван Вейк, одетая в достаточно легкомысленный наряд.
Тони Хоук, оператор CNN. 2713.
Тони лежал на кровати, укрытый тремя одеялами, задумчиво гладил пальцами волосы доверчиво прижавшейся к нему Элизабет и глупо лыбился в потолок.
В кои-то годы оператор встретил девушку, с которой ему было хорошо постоянно. Ночью, днем - без разницы.
"Наверное, окажись мы сейчас на Земле, сделал бы предложение" - промелькнула мысль, заставившая неунывающего Хоука слегка нахмуриться и испустить легкий вздох сожаления.
В возвращение верилось с трудом. Положа руку на сердце, в него с трудом верилось с самого первого дня в новом мире... Но люди - странные создания, ставящие веру и надежду выше голоса разума. Вот и сейчас, умом понимая, что пути назад нет, Тони все же продолжал надеяться на чудо. В конце концов, если одна МПП оказалась в этом мире, почему бы здесь не оказаться и другой? А жить на полностью исправном и боеспособном корабле - совсем не то, что на этом жалком огрызке.
Тони вспомнил, как несколько дней подряд помогал остаткам экипажа разбираться со все новыми и новыми проблемами - таскал баллоны с газом для сварки, тела погибших, переносил на новое место складирования запасы, оказавшиеся в зоне, подверженной наступающему холоду...
Воспоминания были не из приятных.
Но - на этом месте своих размышлений он скосил глаза на мирно сопящую девушку, - кое-кому пришлось еще сложнее. Лиззи, оставшись в своем госпитале одна, не имея возможности хоть как-то облегчить приходящим к ней людям существование, все равно продолжала упорно ходить на работу и принимать больных.
Правда, их поток неуклонно редел - потихоньку до всех доходило, что помощи от доктора Кокс ждать уже бессмысленно. Но зато те, кто доходили, питали столь страстную и отчаянную надежду, что, лишая их ее, Элизабет сама каждый раз заливалась горючими слезами.
Слезы не помогали.
Экипаж продолжал сокращаться.
– Ты уже не спишь?
– пробормотала доктор, поднимая голову и сонно щурясь.
– Который час? Сделай кофе...
Тони пришлось выбираться из-под теплых одеял и отправляться готовить кофе. Воздух был неприятно холодным - после недавних событий каюта оператора оказалась на самой границе обитаемой территории и обогреватели больше не справлялись с гуляющим неподалеку морозом.
Не выдержав испытания прохладой, оператор забрался в шкаф и нацепил на себя два слоя одежды, только после этого почувствовав некоторый комфорт.
Со стороны кровати, выглядывая из-под одеял, за ним наблюдал блестящий, но сонный глаз - Лиззи, оставшись без живой грелки, подобрала под себя все доступное одеяло и, закутавшись в него, превратилась в некое подобие куколки насекомого.
Следя за тем, чтобы кипящий чайник не уехал от него по наклонной поверхности стола, Тони быстро приготовил кофе, сотворил несколько бутербродов из содержимого сухого пайка и, жонглируя всем этим, направился к кровати.
– Держи. С пробуждением!