Уничтожить Израиль
Шрифт:
Он лишь на мгновение задержался на крыльце, быстро огляделся и через боковой проход в ограде вышел из сквера в Пыжевский переулок. Пройдя его, свернул налево на Старомонетный и дошел до станции метро «Полянка».
Шел спокойно, деловито, не осматривался, и вести его было нетрудно.
Доехав до «Боровицкой», Андрей перешел на «красную линию» и вышел на Ярославском вокзале. В кассе пригородных поездов взял билет до Пушкино. Сел в электричку, шедшую до Александрова.
Сопровождавшие, соблюдая дистанцию, последовали за ним.
Андрей вошел в вагон и огляделся. За грязными окнами тускло светились желтые огни вокзала. В электричке пахло мочой и кислой капустой. В проходе валялись блестящие обертки от мороженого, фантики от жвачек, под скамейкой лежала нестандартная бутылка из-под пива.
Выбрав скамейку почище, Андрей сел и огляделся. Народу было немного.
Динамик внутрипоездной связи захрипел и пробурчал нечто непонятное на особом железнодорожном языке. Единственное, что понял Андрей, были слова «Следующая станция…» Не назвав ее, динамик перестал хрипеть.
Электричка тронулась. Колеса застучали на стрелках, вагон замотало из стороны в сторону. Пивная бутылка выкатилась из-под скамейки и с грохотом покатилась по проходу.
Загремели тамбурные двери. В вагон вошли два парня, огляделись и сели на скамейках у самой двери, один лицом к Андрею, другой к нему спиной.
Электричка набрала скорость, ее мотало, вагон гремел так, будто собирался развалиться.
Андрей встал и вышел в тамбур. Он заметил, как тут же встали и направились к другому выходу двое парней. Что-то в этом не понравилось Андрею, но он отогнал сомнения, убеждая себя, что ночью идти все же лучше, если где-то рядом идут другие люди. Но особенно его успокоила мысль, что тот, кто собирается пощипать запоздавшего пассажира, наверняка будет встречать его на дороге, а не тянуться за ним в электричке.
Выйдя на станции из вагона, он прошел к торцу платформы, соскочил на землю, пересек два ряда рельсов и вышел на дорогу, которая вела в поселок.
Рядом со шлагбаумом он заметил «жигуленок», который стоял с работающим двигателем, но выключенными огнями. Когда Андрей поровнялся с машиной, она вдруг осветила дорогу фарами, сорвалась с места и понеслась в сторону Акуловки.
Андрей прошел к автобусной остановке, решив посмотреть расписание. В это время из-за кустов вышли двое. Темнота не позволяла разглядеть лиц, но, судя по фигурам, это были ребята крепкие.
Сердце тревожно сжалось.
— Мужик, закурить есть?
Типовая форма вопроса, позволяющего грабителям начать нападение при любом ответе, невзирая на то, вынет ли сигареты испуганный лох или откажет, сказав, что не курит.
Андрей легко прижался спиной к забору, вдоль которого шел. Отвел руку назад, пощупал штакетину, покачал. Нет, черт возьми, такую не оторвешь: старательный хозяин прибил планку гвоздями на совесть.
— Не курю.
Ответил и сам понял: от предчувствия опасности голос сел.
Мужики подходили к Андрею с двух сторон.
Так, решил Андрей, правого достану ногой под живот, руками за забор и перекидом на ту сторону. Ребра поцарапаю, но это позволит кое-что выиграть. Такого от него они явно не ожидают.
Тут один из поошедших зажег карманный фонарик. Луч света мазнул по лицу Андрея, ослепил, заставил зажмуриться.
— Колян! Да это же брат Галины! Назаров.
— Точно, он. Андрей Иванович, да мы же утром к вам заходили. Соседи.
Мышцы ноги, готовившейся к удару, ослабели. Нервное напряжение спало.
— Что так поздно, ребята?
— Гуляли, у кореша в Пушкине. Поддали, а курева нет. Вы домой?
Они пошли вместе. Расстались у калитки дома Назаровой.
— Бывайте! — протянул Андрею руку Рыжий.
— Привет, — сказал Колян.
Когда калитка захлопнулась, Рыжий довольно хрюкнул:
— Порядок! По полсотни в карман мы положили.
Максуд сумел выполнить просьбу Кашкарбая.
Утром следующего дня полковник Федорчук подвел итоги наружного наблюдения за гражданином Узбекистана Назаровым. Он выслушал доклад старшего группы Лысенко, работавшего в Акуловке, и сообщение сотрудников, провожавших фигуранта в его путешествии по Москве и железной дороге. Слушая, делал заметки в рабочей тетради, помеченной грифом «Секретно» и хранившейся в сейфе без права выноса из стен управления.
Когда доклады были окончены, Федорчук заговорил сам:
— Итак, что мы имеем? Прежде всего выяснили, что Назаров именно тот, за кого себя выдает. Второе. Можно считать установленным, что таджики выхаживали именно его. А вот для чего, нам пока не ясно. И почему они вдруг разом все бросили, включая оружие и тут же ушли. Подать команду им никто не мог. У них не имелось ни рации, ни мобильника. Здесь что-то не вяжется…
— Может, у них оружия и не было? — спросил Грызлов, тихо сидевший в углу и ожидавший очереди для доклада.
— Вы меня совсем ни во что не ставите, — обиделся Черных.
— Ошибки у всех случаются, — смягчил формулировку Грызлов.
— Я не ошибался. Оружие у них было, — Черных стоял на своем упрямо.
— Все, кончили спорить, — сказал Федорчук. — Примем за основу. Оружие было. Тогда выйдет, что они заметили сопровождение.
— Нет, — возразил Лысенко. — Дело в чем-то другом.
— Не станем гадать, — поставил Федорчук точку в дискуссии. — Ясно одно, Назарова надо подстраховать.
Новая пара наружников — прапорщики Никонов и Сурков — приняли Назарова, когда он садился в электричку на станции Мамонтовка. То, что за их подопечным следят, они заметили уже в метро.
— Заметил? — спросил Сурков напарника по рации.
— Да, — сказал Никонов. — Он тянется за нашим фигурантом от электрички.
Сурков подошел к схеме метро и, делая вид, будто пытается в ней разобраться, стал разглядывать человека, стоявшего возле аптечного киоска.
Азиатская внешность. Скорее всего узбек. Мужественное энергичное лицо. Красивый профиль. Между сорока и сорока пятью годами. Спортивное телосложение. Рост около метра восьмидесяти. Костюм европейский, из хорошей серой ткани. Рубашка белая без галстука, ворот расстегнут. Волосы черные, стрижка короткая. Дорогие ботинки на тонкой кожаной подошве. Глаза спрятаны за черными очками…