Уничтожить Израиль
Шрифт:
Хвост отвязался от Назарова, когда тот вошел в Минатом.
— Срисовал? — спросил Никонов через плечо Суркова.
— Будет возможность, сделай снимок. Надо проверить по фототеке и показать шефу.
— Понял. Теперь веди его, — Никонов подтолкнул коллегу.
Помахивая свернутой в трубку газетой, Сурков неторопливо двинулся вслед за узбеком.
Тот шел, не осматриваясь, не проявляя ни беспокойства, ни торопливости. Его фигура, выделявшаяся в толпе спешащих москвичей, излучала уверенность и спокойствие.
Войдя в вагон, двигавшийся в сторону Центра, узбек отошел от двери, взялся
На «Чистых прудах» узбек вышел в город. Перейдя улицу, вошел в офис агентства «Эйр Казахстан».
Сурков остался на противоположной стороне, купил мороженое и, встав за стеной торгового павильона, взял под наблюдение вход в агентство.
Узбек провел там ровно десять минут. Выйдя из здания, повернул налево и пошел по тротуару.
Сурков, хорошо знавший Чистые пруды, двинулся по левой стороне бульвара.
Узбек дошел до гостиницы посольства Казахстана. Постоял у щита с обменными курсами доллара, казахского теньге на рубли, потом решительно вошел в подъезд и скрылся в нем.
Сурков немного подождал, затем пересек трамвайные пути и вошел в гостиницу. Огляделся, подошел к обменному пункту, расположенному в глубокой нише. Два казаха стояли у окна, обменивая теньге на рубли.
В вестибюле узбека не было. Он либо проживал в гостинице, либо зашел к кому-то в гости.
Сурков вернулся на бульвар и стал ждать. Через час его сменил Никонов.
Узбек вышел из гостиницы в половине пятого. Спустился в метро и проехал до «Третьяковской», двинулся пешком по Большой Ордынке в сторону Садового кольца, свернул в Погорельский переулок. Никонов проводил его до самых дверей посольства Узбекистана.
Через полчаса объект вышел оттуда вместе с высоким, элегантно одетым соотечественником. По фотографии его спутника-узбека опознали как первого секретаря посольства. Они сели в машину и уехали на улицу Удальцова, где проживал дипломат.
На другой день, выслушав доклад о результатах работы наружников, полковник Федорчук приказал снять наблюдение за узбеком.
— Уйдем от греха подальше, — объяснил он свое решение. — Следить за посольством, а фигурант там явно принят, мы без санкции прокурора не можем. А прокурор без совета с… — указательный палец полковника нацелился в потолок. — Короче, санкции нам не дадут. — Полковник развел руками. — Суверенитет-с, господа! Вот так! А о том, что Назарова надо взять под охрану, я доложу по команде.
После наружников Федорчук принял Грызлова, который подготовил справку на гражданина Узбекистана Назарова.
Федорчук прочитал справку. Снял очки. Положил их на стол. Потер большим пальцем правой руки брови. С возрастом они стали бурно куститься и волоски лезли в глаза.
— Так…
Грызлов напрягся.
— Так, Грызлов. Подал ты мне не справку, а авоську, набитую фактами, подвернувшимися под руку. Между тем, сколько вас учить? Справка должна выстраиваться так, чтобы укреплять определенную позицию. Нашу с тобой позицию,
— Яков Алексеевич, — Грызлов обиженно взял листок, но мять его не стал. — Подскажите, что делать?
— Подскажу.
— Спасибо, Яков Алексеевич.
— Потом скажешь. А сейчас от тебя чего требуют? Справку. Ответь, для чего?
— Чтобы составить впечатление о человеке.
— Какое впечатление?
— Объективное, как я понимаю.
— Грызлов, что значит объективное впечатление? Ты можешь объяснить?
— Объективное, значит все как есть.
— Ты уверен, что кто-то всерьез интересуется тем, что есть на самом деле? Давай проиграем ситуацию. Кто этот Назаров? Первое, на что надо обратить внимание — он свалился на Москву как хрен с бугра. Зачем? С какой целью? Мы не знаем. И тут на него требуют объективку. Для нас с тобой — он темная лошадка. Приехал в столицу и сразу в Минатом. Зачем? Ты бы пошел туда? Думаю, нет. Значит, те, кому надо, хотят знать, что это за гусь — Назаров. Что он выложил Аркатову? Вопрос. Аркатов зашевелился, зашелестел. Значит, нечто серьезное. Информация пошла наверх. Объективку потребовали в Совет безопасности. По нашей бумажке там будут решать, верить Назарову или не верить. Теперь допустим, что все его сообщения окажутся туфтой. Провокацией.
— Так точно.
— Значит, и исходи из этого. Ты представитель федеральной службы безопасности. Так? Выходит, должен постоянно каждым словом напоминать всем, что опасность для государства существовала и существует. Если мы забудем об этом напоминать, то окажемся никому не нужными.
— Это понятно.
— Вот и находи такие слова, чтобы они настораживали. Ты сам отыскал в туркменских газетах сообщение, что три бандита, братья Мурад и Дурды Джумабаевы и Андрей Назаров, которые организовали побег из тюрьмы, в результате спецоперации были настигнуты в Каракумах и уничтожены. А Назаров на самом деле жив, хотя там, в Туркмении, стрелял. Так?
— Стрелял.
— Вот и пиши: «Социально опасен. Связан с преступными группировками. Прекрасно владеет оружием, пускает его в ход, не задумываясь».
— Но мы же не знаем, может, он задумывался?
— Грызлов, я кую из тебя чекиста, а тебя бросает в адвокаты.
— Нет, Яков Алексеевич, что вы.
— То-то. Теперь скажи, ты когда-нибудь в боевой обстановке стрелял после серьезных раздумий?
Грызлов в силу небольшого стажа в боевой обстановке еще не бывал, но напоминать об этом начальнику не счел нужным. Ответил коротко:
— Нет, не стрелял.
— Верно. Потому что в бою палят без раздумий. Это Госдума любит треп. Бой любит выстрелы. Теперь подумай, что держит тебя написать: «стреляет, не задумываясь»?
— Да ничего, собственно.
— Вот и пиши. Так, чтобы в случае чего мы могли сказать: для нас этот Назаров лошадка темная, о чем вам и доложено.
— Понял, сделаю.
Справку Грызлов переписал, и Федорчук отправился с ней к генералу Травину. Пока генерал знакомился с документом, Федорчук с тяжелым вздохом сказал: