Универсальное средство (сборник)
Шрифт:
– В том, что массы оболваниваются, в общем-то нет ничего плохого: болванами проще управлять, это аксиома. Болвану достаточно приказать: "делай так-то, и не делай так" – и всё в порядке. Болван – не дурак, он не перепутает. Однако крайне необходимо, чтобы над болванами всегда находились умные люди. Или хотя бы чуть более умные. Поначалу так бывает почти в каждой революции: болваны революцию никогда не сделают, для этого нужна более высокая умственная организация. Но затем, к сожалению, к власти неизбежно приходят "лучшие"
Тиндарей вскочил с места и отогнал от мусорного бака покушавшихся на содержимое трёх тёмных личностей с нашивками бомжей второго класса (бак предназначался исключительно для бомжей первого и экстра-класса), после чего вновь сел на прежнее место.
"Когда меня назначили директором метлы, – подумал Тиндарей, – и то легче было". Но те, гражданские времена, канули в глубокое прошлое, точно камушек в непросыхаемую лужу, с которой пять лет безуспешно боролся Тиндарей, и которая, к слову сказать, и служила основным раздражителем капитан-управдома.
Виляя хвостом и припадая на подраненную в давнишней битве с иноземной кошкой-шпионкой переднюю левую лапу, к дворнику подковылял Барбос. В зубах он держал сахарную косточку.
– О Господи! – переполошился Тиндарей. – Где взял-то? За неучтёнку с меня спросят!
Но заметив, что с правого края кости свисает жёлтая бирка накладной с подписью и печатью, успокоился:
– Дополнительный паёк дали? Поздравляю! Скоро, глядишь, и до штабс-бульдога дослужишься. Ты и так уже пёс-ротмистр! А кем начинал? Дворняжкой третьего разряда!
Пёс добродушно завилял хвостом, лёг рядом с дворником и положил голову на передние лапы. Кость положил рядом.
– Да, – сказал Тиндарей, почёсывая собаку за ушами. – Кому взыскания, а кому и благодарность. В армии с этим строго: каждый должен быть либо поощрён, либо наказан.
Тиндарею вспомнились почему-то те времена, когда за работу платили, поэтому вечно не хватало денег. Не выручала и сверхурочная сдача бутылок. А теперь порядок: в армии все работы выполняются бесплатно, за паёк, и постоянно под рукой отработанная система кнутов и пряников – поощрений и наказаний. И проблем не стало…
Но хотелось высказать отношение к случившемуся. К тому же слушателем был Барбос, а Тиндарей знал, что пёс никогда не выдаст: не тот характер. Поэтому сказал:
– Для уборки тротуаров мётлы имеются. А чистить зубной щеткой, пусть и в день проезда генерал-губернатора, не дело.
Дворник понимал, что говорит неположенное, но остановиться не мог: требовалось выговориться. Он лишь покрутил головой: нет ли поблизости попугаев-сексотов? Но, кроме пролетавшего воробья-вестового с синим листком донесения в клюве, никого не заметил.
"Синий, значит, срочный", – подумал Тиндарей. А вслух сказал:
– Что, интересно, в нём? Опять о повышении бдительности? А куда ещё повышать? Бдим днём и ночью! И как бдим!
Барбос неопределённо хмыкнул, никак не выказывая своего отношения к словам. Тиндарей решил на всякий случай сменить тему разговора:
– Шурин пишет, а он у меня пастух-прапорщик – что коровы строем по три ходить научились, да президентскую величальную утром и вечером перед дойкой вымычивать. А уж коровьи лепёшки кладут одна в одну: все одинакового размера!
Но затаённая обида не давала покоя. Вновь вспомнились слова капитан-управдома:
– Страна всегда в опасности. Вот только никак не разберёмся: внешний или внутренний враг ей угрожает? – и капитан-управдом подозрительно покосился на Тиндарея.
Барбос шумно вздохнул и переложил голову с одной лапы на другую.
– Нет, кое-что мне нравится, – признался Тиндарей Барбосу. – Мухи, например. Давно пора было призвать к порядку. Носились, понимаешь, стаями! А сейчас? Любо-дорого посмотреть: летают стройными колоннами, кубами, пирамидами…
Он вспомнил ещё одно слово, обозначающее порядок построения мух при следовании – "параллелепипед", но побоялся, что не сможет выговорить, и промолчал.
Завечерело достаточно, заклонило ко сну. Этому способствовало многое: и приближающаяся ночь, и сегодняшняя выдача продпайка, и расстроенные чувства. Поэтому впоследствии Тиндарей не мог сказать уверенно, что дальнейшее ему не приснилось.
Над головой закружились комары.
Тиндарей не выдержал:
– Комары – диверсанты врага в тылу! Проливают кровь наших солдат в мирное время!
– Минуточку! – на его щёку уселся комар. – Что я слышу? Крамольные речи! Выбирай: или дашь насосаться от пуза, или я немедленно сообщу о крамоле куда следует!
– С чего вдруг? – возмутился Тиндарей. – Кто ты такой?
– Честь имею представиться: капитан-исправник спецслужбы. Согласно указу фельдмаршал-президента, вышестоящие чины имеют право потреблять кровь нижестоящих. Тем более что я больше часа фиксирую ваши подрывные разговоры.
– Ах ты, тварь! – и Тиндарей хлопнул себя по щеке.
– Требую суда офицерской чести! – успел пропищать комар. Но было поздно.
Последний нищий
"…а твой дед хотел,
чтобы бедных не было".
Охота увлекала. Несмотря на грязь и сырость, несмотря на невыносимую вонь трущоб, несмотря на холод лабиринтов. Охотников подогревал азарт. Ходили слухи, что в трущобах замечен последний нищий. Казалось, их практически стёрли с лица земли, во всяком случае, в городах давно не замечалось. И вот – опять.