Университет прикладной магии. Раз попаданец, два попаданец
Шрифт:
– Ах, Милана! – воскликнула она и тут же перешла на шепот, подхватывая меня, как кавалера, под руку. – Ты такая смелая, но все же не делай так больше, это могло плохо кончиться.
– Слушай, а кто такой этот Джастин? – перебила ее восторженное щебетание я, ибо уже поняла, что соседка сама не могла определиться, стоит меня похвалить или все же пожурить за мое излишнее чувство справедливости. Я переключилась на более важную деталь – врага нужно знать в лицо, а еще лучше иметь на него подробное досье.
– Ой, он местная знаменитость. – Лотта хлопнула глазками и радостно вывалила все, что знала. – Джастин – сын Верховного судьи и, кстати, очень
Теперь все стало более или менее ясно. Эх, даже магическому миру не чужды коррупция и бюрократия. Статус приобретается лишь благодаря богатому или родовитому покровителю, и у верхушки власти оказываются самовлюбленные идиоты вроде этого Джастина и его дружков. Наверняка всю учебу проплатил и за диплом может не волноваться, кто его, такого крутого, посмеет исключить? Подумать только, что даже в параллельном мире в магическом университете те же проблемы, что и в наших земных вузах!
Несколько удрученная дневными событиями, я вернулась в нашу с Шарлоттой комнату и плюхнулась на кровать. Сама Лотта стоически молчала всю дорогу и, только закрыв дверь, проявила любопытство:
– Тебя накажут, да?
– С чего ты взяла? – поднимать голову было лень. – Я ничего не сделала. Это придурок Джастин с товарищами учудил чего-то, а на меня хотят всех собак повесить.
Девушка понимающе покивала и присела рядом, чинно сложив руки на коленях. Ей определенно хотелось поговорить, а вот мне, если честно, не очень.
– А ты с Лемминкайненом знакома, да? А как вы познакомилась? Говорят, он не особенно общителен и сторонится девушек.
Я хмыкнула. Значит, девушек он сторонится, как же. Это они его, наверное, сторонятся, вот я бы к такому тоже не подошла – моськой не вышла.
– Кузен познакомил, – вспомнила я Рансу. Пусть получает, за что боролся, на то и напоролся. По крайней мере, мне есть чем похвастаться перед толпой зазнавшихся аристократов. У меня кузен – сын ректора.
– А… а с Лоуренсом? – запинаясь, пролепетела Шарлотта и, о ужас, покраснела. – С Лоуренсом тоже кузен познакомил?
– Нет, Кай, – на автомате солгала я. Расспросы начали утомлять, да и поесть толком не удалось, так что я была не в духе. – Тебя тоже познакомлю, не переживай.
Лотта шарахнулась от меня, как от прокаженной, и быстренько сбежала на свою половину, сообщив оттуда, что займется моим расписанием. Я дала «добро» и отвернулась к стенке.
Поспать не удалось, это плохо, но зато я отдохнула, подумала немного и даже повеселела. Это хорошо.
Шарлотта оставила на моей тумбочке исписанные листы с моим учебным графиком, однако я на него даже не взглянула, сразу кинулась к своей спортивной сумке и принялась вытряхивать содержимое на пол. Лосины, майка, кроссовки, носки, пустая пластиковая бутылка из-под воды, платок, расческа, наушники… Все это собралось в беспорядочную кучу возле кровати. И вот я нашла его – мобильник! Удивительно, как мне это сразу в голову не пришло, видать, в шоке была.
– Что ты делаешь? – подала голос Шарлотта, опасливо следя за моими манипуляциями. Я гордо продемонстрировала ей черный «кирпичик»:
– Ищу телефон. Позвоню маме, скажу, что со мной все в порядке.
Лотта подошла ко мне и с любопытством проследила, как я снимаю блокировку с экрана и нахожу в телефонной книге
На дисплее появилась мамина фотка, из динамиков раздался первый протяжный гудок.
– Абонент не отвечает или находится вне зоны действия сети.
Невидимой девушке пришлось трижды повторить эту фразу, прежде чем до меня дошло, что маму я не услышу. В этом мире не было сотовой связи, надо было сразу догадаться.
Я действительно попала. Попала в чужой незнакомый мир, который совсем не похож на то, к чему я привыкла. Тут есть магия, но нет роуминга, полно красавчиков, но свидание с Виталиком накрылось медным тазом, меня взяли без проблем в элитный университет, а из родного педа я вылечу за неявку на экзамен. Пятьдесят на пятьдесят, и хорошо, и плохо. Я поняла, что запуталась, устала и не понимаю, как быть дальше. Больше не получалось относиться к происходящему как к шутке или игре, и, может, мне придется прожить здесь всю свою жизнь. Просто потому, что кто-то ошибся свитком.
– Эй, – Лотта ласково погладила меня по плечу. – Ты расстроилась из-за Джастина, да?
Я покачала головой, не зная, как объяснить ей всю глубину трагедии.
– Да пошел он, этот Джастин, – в сердцах швырнула мобильник на кровать. – Плевать я на него хотела.
– Милана, не надо так…
Я отмахнулась от нее и выскочила за дверь. Единственный, кто сейчас мог внести хоть какое-то подобие ясности, это Рансу, и я твердо была намерена вытрясти из него объяснения, чего бы мне это ни стоило.
Единственное, чего я не учла, так это собственного топографического кретинизма. У местного архитектора явно были проблемы либо с углами (в детстве часто наказывали, не иначе), либо по Фрейду, в противном случае откуда такая страсть к башням и длинным коридорам? Я попыталась вспомнить хотя бы одно нормальное помещение и не смогла. Даже комната моих маньяков-неудачников имела полукруглую стену. Так и рехнуться недолго. Я миновала уже несколько лестничных пролетов, с горем пополам добралась до холла с деревом-барельефом, а вот куда идти дальше, решительно не представляла. На выбор было аж десять дверей, каждая из которых куда-то да вела. Выбрав наугад, я оказалась в галерее, один в один как та, что вела в мое общежитие. Глупая, поперлась на разборки, а куда – и сама не знаю. Надо возвращаться, но башни на вид выглядели одинаково, галереи, ведущие к ним, тоже, и я с ужасом осознала, что заблудилась. Раз за разом я пробовала новые двери, но оказывалась вовсе не там, куда стремилась. Казалось, в целом свете я осталась одна-одинешенька.
Первые люди встретились мне на шестой попытке. Уже почти стемнело, и двое студентов в форме алхимиков шли мне навстречу по галерее в сторону главной башни.
– Привет! – обрадовалась я. – Мне надо в женское общежитие. Как мне туда попасть?
Парни переглянулись, пожали плечами и ускорили шаг. Они меня проигнорировали!
Так было и с другими, пока я, окончательно расстроившись и выбившись из сил, не вышла в парк. Вечерний воздух обдувал разгоряченное лицо, быстро стало холодно. Я уныло брела среди пышных зеленых кустов и жалела себя, любимую. И что же мне так не везет-то? Даже скамейку удалось найти только минут через двадцать бесцельных блужданий, я к тому времени уже совсем околела. Рядом с лавкой покачивались на ветру милые лазурные цветочки, испускающие едва заметное сияние и сладкий аромат. Я присела, похлопала глазами и, шмыгнув носом, тихонько заплакала от жалости к себе и обиды.