Унижение России: Брест, Версаль, Мюнхен
Шрифт:
Те же принципы Ллойд Джордж прилагал к границам нового государства Чехословакия. И здесь, как и в случае с Польшей, главными защитниками лимитрофов явились французы. «Если исходить из принципа сугубо национального самоопределения, то, — говорил француз Жюль Камбон, — карта новых стран будет представлять из себя шкуру леопарда». Пользуясь одним из отсутствий Вильсона, Клемансо предложил в данном случае воспользоваться старой картой, разделяющей Богемию и Германию. Так решилась судьба судетских немцев[596].
Проблема Польши заключалась прежде всего в том, что у нее не было даже «старых карт». Не было «старых границ». Здесь главным фактором была решимость маршала Фоша воспользоваться коллапсом Германской и Австро-Венгерской империй в интересах укрепления восточного союзника Франции. Фош разворачивал свою карту региона со словами, что плоские Польша и Румыния едва ли могут быть надежным оплотом от большевизма — и поэтому их нужно укрепить: от реки Буг на севере до Днепра на юге. У Польши историческая миссия — сдерживать Россию и Германию.
В конце марта 1919 г. западные союзники помогли перебраться в Польшу армии Халлера; они высадились именно в Данциге. Клемансо преодолел Ллойд Джорджа при молчащем Вильсоне. Для Клемансо в данном случае ничего не могло быть важнее военно-стратегических соображений. Почему молчал Вильсон? На него было оказано огромное воздействие. Приведем пример. 31 марта 1919 г. группа польских крестьян, «весело декорированная красным шитьем, с казацкими меховыми шапками», вошла в офис президента. Они просили инкорпорировать в новую Польшу 120 тыс. своих единоплеменников. Их сопровождали польский ксендз и польский астроном. «Горные костюмы крестьян не стирались с момента создания и пахли травами и козлами, оставленными на родине»[597].
Ничто не могло остановить Клемансо. Он пишет Ллойд Джорджу, что «силой новорожденных стран является национализм. Стратегия и экономика должны определить их границы, столь важные для Запада, обеспокоенного германской экспансией и большевизмом. Армия Халлера была с западной помощью переправлена в Восточную Галицию, завоевав ее для Варшавы. Президент Вильсон обязан был думать о миллионах польских голосов для демократической партии, и он не стал осуждать нарушение прав украинцев на самоопределение. Так же вел себя и Клемансо, которого волновали не польские избиратели, а создание противовеса Германии с Востока. Ведь Польша начала войну с Советской Россией, зачем же помогать большевикам, которые стремятся поднять на борьбу рабочий класс западных стран?
И все же Ллойд Джордж понимал цену обиды крупнейшей индустриальной страны Европы. 1 апреля 1919 г. он выдвинул идею превращения Данцига в «свободный город». Жива ли ганзейская столетняя традиция? «Они процветали во времена, когда уважение к международным законам было более прочным, чем сегодня». Премьер также считал, что соседняя провинция Мариенвердер, большинство в которой составляли немцы, должна быть частью Восточной Пруссии; в этом случае польский выход к морю был очень узким. Но Вильсон настаивал, что судьбу Мариенвердера должен решить плебисцит. Ллойд Джордж считал, что удовлетворить поляков — «пустая трата сил». «Мой совет: выработать самим план и навязать его полякам»[598]. Свободный город Данциг отдать в управление Лиги Наций (хотя таможенные права отдать полякам).
Поляки были возмущены. Падеревский не видел «средних веков» в расколе Германии. Поляки, говорил президент новорожденной Польши, очень хорошо знают, что такое германские гарантии. Для них они просто «клочки бумаги». И так было с десятого века до наших дней. Тевтонский орден вгрызался в Польшу огнем и мечом, несмотря на множество миролюбивых соглашений. Поляки категорически отказались от идеи референдума в Мариенвердере. «Так можно решать разногласия с союзниками, но не с врагами». Но «большая четверка» уже тогда боялась германской «ирреденты». Падеревский предупреждал, что «сколь мало бы ни было изъято от Германии, это в любом случае приведет к движению Germania irredenta».
Ллойд Джордж старался объяснить, что предлагает своего рода «самоуправление для Данцига». Данциг будет «меньше автономен в отношении Польши, чем Канада в отношении Англии». Уговорить Падеревского было невозможно. К тому же он чувствовал поддержку Франции. Он утверждал, что Польша с населением в 25 млн. нуждается в Данциге. «Это вопрос жизни или смерти». Германия же, с населением в 60 млн. человек, прекрасно без него обойдется, у нее есть Эмден, Бремен, Гамбург, Штеттин и Кенигсберг. Почему не дать полякам всего один порт? Склонить Ллойд Джорджа все же не удалось.
ПРИГОТОВЛЕНИЯ
«Большая четверка» 13 апреля приняла решение призвать полномочных представителей Германии в Версаль 25 апреля 1919 г. Именно в Версаль — где 18 января 1871 г. была провозглашена Германская империя. Удобным было и то обстоятельство, что весь административный аппарат Верховного военного совета западных союзников размещался именно в Версале. Клемансо убеждал, что подписание мира в Париже опасно — он был мэром Монмартра в 1871 г.
Старый город французских королей, Версаль хранил в своем ансамбле и относительно современные здания. Одним из них был отель «Дворец Трианон», расположенный на самой оконечности великого парка. В ходе последнего года войны здесь заседало Верховное военное командование западных союзников. Длинные коридоры. Высокие белые потолки, огромная столовая в северной части здания; часы громко отбивали неумолимое время.
Немцы ответили 20 апреля 1919 г. телеграммой: «Мы посылаем в Версаль троих представителей от Вильгельм-штрассе — Херрена фон Ханиэля, фон Келлера и Шмидта с целью получить предварительные мирные предложения и немедленно доставить их в Берлин». Вспышка негодования в Париже. Ллойд Джордж ответил, что «мы не сможем встретиться с этими посланниками». Такие манеры говорят о неуважении. Четыре великие западные державы уведомили германское Министерство иностранных дел, что примут только обладающих всеми необходимыми полномочиями представителей Германии.
Вопреки устойчивой легенде, французы сначала не пытались создать унизительные условия для побежденной стороны. 7 мая 1919 г. столы разместились подковой — точно так, как «большая десятка» размещалась во французском министерстве иностранных дел на Кэ д’Орсе. Секретари и помощники сидели непосредственно за главными — официальными членами делегаций. Отдельный стол в основании подковы обычно использовался Клемансо как председательская трибуна. Теперь этот стол предназначался германской делегации, а Клемансо сидел во главе полукруга противостоящих столов. Американская делегация — по правую от него сторону, а британская — по левую.