Униженные и оскорбленные, или Тело в красном чемодане
Шрифт:
– А ты не ори. Это раньше ты был Афганцем, а теперь алкаш, от которого покоя нет всем!
– Не смей меня оскорблять!
– Не унижай Вована! – вмешался Эдуард.
– Да вы давно тут все униженные и оскорбленные.
С этими словами бабушка ушла.
Получается, что Вова воевал в Афганистане, под действием алкоголя агрессивен и пьет каждый день уже полгода. Интересно, с чего вдруг? Хотя все алкаши когда-то не пили, потом уходили во временные запои, а потом окончательно спивались. А на бутылку ему дают тетя Оля с дочкой. Но зачем?
– Хочешь ликер? А то, чего с этими алкашами
– Да я не пью. – на автомате сказала я от неожиданного предложения.
Но к счастью, Юля поставила чайник на плиту и принесла конфеты, предложив тогда выпить по чашечке чая. Я тут же согласилась. В общем, контакт был налажен.
– Ты не пьёшь, а чего с этими алкашами сидишь? – поинтересовалась Юля, когда мы остались на кухне вдвоем.
– Так они все равно спать не дадут, да и скучно одной в комнате, не привыкла еще. – объясняла я.
Хотя, я и два алкаша на кухне, смотрелись действительно странно и Юлин вопрос был вполне уместен.
– А ты знакомая Антона?
– Да. – не стала я обманывать.
– Понятно. А он где? Посадили все-таки?
– Да, в СИЗО пока.
– М-да. – протянула Юля – Не могу поверить, что Антон мог это сделать. Он вообще нормальный парень. И с чего решили, что это он? Ну мало ли кто с кем встречался. Да они и встречались то немного.
– А Тамара раньше ведь с соседом вашим встречалась, с Геной?
– Да. – ответила Юля с ноткой удивления в голосе – Ты что, Антона хорошо знаешь?
– Работали вместе.
– Понятно. С Генкой у них не серьезно было. Они и до этого расставались, потом она опять к нему приходила.
– объясняла Юля – Потом Генка в армию ушел, а до этого с Тамарой расстался, она с Антоном стала гулять, а то что беременна была, так он и не знал даже.
– А ты откуда знаешь? – спросила я, ведь насколько я помнила, в средствах массовой информации об этом не сообщалось и я лично узнала об этом от Купина.
– Так она мне сказала.
Ну да, логично, подумала я. Значит Юля с Тамарой были в доверительных отношениях, и она могла много чего знать об убитой.
– Так если она была беременна от Гены, а срок был уже довольно-таки немаленький, что она собиралась делать? Ведь буквально через месяц Антон все равно бы узнал об этом. Или она хотела соврать что это Антона ребёнок? – спросила я, хотя знала, что Тамара забеременела раньше, чем начала встречаться с Антоном, просто хотела узнать, о чем на тот момент она думала и что хотела.
– Да нет, там срок был больше двенадцати недель, а это три месяца, а с Антоном они даже столько и не знакомы были.
– А откуда ты знаешь срок?
– Она сама мне сказала.
– В неделях?
– Не помню. – замялась Юля – А что? Ну три месяца или двенадцать недель, это же одно и то же.
– Фактически да. – согласилась я – Но если Тамара сказала тебе срок именно в неделях, то скорее всего она обращалась в больницу и делала УЗИ, вряд ли девушка в семнадцать лет смогла сама все точно посчитать.
– Ну не знаю, наверно.
– Вспомни. – настаивала я – Ведь ты не спроста сказала срок в неделях.
– Да, в неделях сказала, точно. Там больше двенадцати недель было уже. Я ей еще сказала, что живот скоро
– Получается, что Тамара хотела рожать?
– Не хотела, – откровенничала Юля – но пришлось бы уже. Аборты у нас только до двенадцати недель делают.
– И как же тогда? Когда она Антону собиралась об этом сказать и Гене тоже? – недоумевала я.
– Антона бы бросила и воспитывала бы ребенка одна, потому что Генка бы на ней не женился после Антона. Поэтому она решила и Генке ничего не говорить. Еще матери надо было сказать, она тоже не знала.
– Получается, что знала только ты?
– Наверно.
– А ты точно уверена, что Тамара Гене не сказала?
– Сто процентов.
– А может он сам как-то узнал?
– Да нет, не может быть.
– А как ты думаешь, мог он из ревности что-то сделать? – задавала я наводящие вопросы.
– Да нет, Генка спокойный, так и не было его уже, уехал он, в армию его забрали.
Ну да, в армию, размышляла я. Если бы не армия, то можно было подозревать его, а так…не было, значит не мог убить. А если не Гена и не Антон, то кто тогда? Если бы не эти Антоновские ботинки, то убийцей мог оказаться кто угодно, а так, очевидно, что убийца кто-то из здешних. А тут кроме сильно пьющих Владимира с Эдуардом никого больше нет. Женщин я во внимание не брала? А почему? А потому, что они женщины и вряд ли смогли бы разрубить тело по кускам. Да и зачем? В чем мотив преступления? Тете Оле это точно не надо, да и Юле зачем. Это абсурд. Тут точно действовала мужская рука.
По логике вещей, все подозрения падают на Антона. Он узнал о беременности Тамары, пришел в ярость и убил ее. Возможно, он заметил растущий животик и набухшую грудь девушки. В принципе мог бы уже и заметить. Это в одежде можно не разглядеть, а без нее? И, возможно, Антон это увидел, потребовал объяснений, Тамара призналась и тут произошло страшное. А Юля этого уже не узнала, полагая, что Антон не знал о беременности. Почему никто ничего не слышал? Ну может он закрыл ей рот. Да и от вечных пьянок и криков Владимира и Эдуарда соседи уже устали и в момент затишья все могли спать как убитые или наоборот, алкоголики так орали, что заглушили крик Тамары. Такая версия тоже имела место быть.
Другая версия, что Тамару убил Гена. Мотив тоже есть. Но у него алиби, поэтому она отпадает.
И третья версия, Тамару убил кто-то из алкоголиков. И больше похоже, что это дело рук Владимира, который воевал в Афганистане и под действием алкоголя очень агрессивен. Как раз соседка сказала, что он пьет каждый день на протяжении полугода, а до этого уходил во временные запои и ходил на работу. Вот может и запил после осознания того, что сделал.
А почему никто ничего не слышал? Ну почему людей убивают на улице, ночью, когда кругом тишина и никто ничего не видел и не слышал. Также много историй с расчлененными телами в квартирах, и тоже никто ничего не слышал и не видел вплоть до трупного запаха в квартире и только тогда соседи догадываются, что кто-то умер или кого-то, убили. Еще надо учитывать тот факт, в какое время суток была убита Тамара. Возможно, это было днем, когда большинство людей на работах и с улицы доносятся посторонние шумы, звуки транспорта, например и голоса прохожих.