Unknown
Шрифт:
простых: при сближении с судном на такой малой высоте летчик был ограничен только
горизонтальным маневром.
Выход на дистанцию сброса... Теперь необходимо строго выдерживать скорость и высоту
полета. Вести машину по прямой.
Проклятые англичане — палят в упор!.. Корабельная артиллерия, мягко говоря, не
дремлет... Не дрогнуть, не уклониться от курса...
— Сброс!
«Рыбка» пошла... и — ничего. Ни взрыва, ни толчка.
— Бускалья, уходим! Карло, слышишь меня? — раздался в наушниках голос командира.
— Карло, черт тебя побери!..
Лейтенант резко поднял самолет вверх. Четыре из пяти самолетов развернулись и
направились обратно к базе.
Настроение у летчиков было подавленное.
— Что произошло? — спросил Бускалья, едва они очутились в помещении штаба. Он
даже не успел снять шлем.
Специалисты с фабрики, разбуженные и безжалостно вытащенные из кроватей, щурились
на свет лампы. Бывший флотский, а ныне авиационный офицер, лейтенант Джованни
Маразио, выглядел мрачным, но свежим, как будто и не спал вовсе.
Декаль в кратких словах рассказ о случившемся. Его куда меньше волновало пленение
Фуски, гораздо больше он хотел знать — почему, дьявол их раздери, не взорвались
торпеды.
— Очевидно, они зарылись в мягкий илистый грунт мелководья, — объяснил Маразио. —
Завтра проведем дополнительные испытания и посмотрим, как поведут себя торпеды при
разных условиях. Заодно, кстати, определим, с какого расстояния их лучше сбрасывать.
— Ну и подразделение у нас! — воскликнул майор Декаль, когда все расходились. —
Людей и машин — кот наплакал. Всего четыре самолета!
Сам того не ожидая, он — быть может, даже слишком к месту, буквально, — использовал
старую поговорку: «c’erano quattro gatti». «Кот наплакал» — по-итальянски звучит как
«четыре кота».
Четыре и есть.
«Quattro gatti» превратилось из символа уныния в символ гордости и уверенности в себе.
Так стали называть первую эскадрилью морских торпедоносцев, вооруженных S.M.79.
20 августа 1940 года, авиабаза Эль-Эдем, Ливия
Самолет лейтенанта Мелли приземлился на аэродроме. Пока лейтенант отдыхал, Маразио
со своими специалистами и Декалем изучал результаты торпедометания, произведенного
Мелли недалеко от базы.
— Совершенно очевидно, что при сбросе с самолета авиаторпеда сначала ныряет на
несколько десятков метров, — Маразио набросал для Декаля схему на листке бумаги, —
то есть делает так называемый «мешок». И лишь затем выходит на установленную с
помощью гидростата глубину хода. Это следует учитывать.
— А то, что по самолету стреляют все, кому не лень, — это учитывать не следует? —
сердито спросил Декаль.
— Думаю, плотность зенитного огня противника будет достаточно высокой, —
спокойным тоном согласился Маразио. — И это, несомненно, следует учитывать.
Экипажам самолетов рекомендуется осуществлять сброс торпеды с расстояния не ближе
семисот метров от цели и с высоты приблизительно сто метров на скорости в триста
километров в час.
— Да? — переспросил Декаль.
Маразио кивнул, категорически отказываясь замечать иронию в тоне майоре.
— Думаю, к таким же рекомендациям придут и другие специалисты. Я, конечно, пока
сделал лишь наброски, правда, основанные на реальных наблюдениях.
— Да вы бесценное приобретение, — пробормотал Декаль. — На флоте, должно быть,
проливают горючие слезы от разлуки с вами.
— Оставьте ваши шуточки, — не выдержал наконец Маразио. — У меня тоже есть сердце.
Даже если я не выставляю его напоказ. Да, это не по-итальянски, но давайте же мыслить
логически!.. Думаю, даже если экипаж сумеет правильно рассчитать скорость, время и так
далее, он в любом случае сможет сделать не более пяти вылетов.
— За день? — Майор Декаль не верил своим ушам. Прогноз звучал как-то слишком уж
оптимистически.
Но Маразио мгновенно охладил его радость:
— Нет. Вообще. За свою боевую жизнь. Через пять вылетов — в среднем — самолет
будет сбит. Таков мой прогноз.
— Будущее покажет, — сказал Декаль и поспешил покинуть пессимистически
настроенного и не по-итальянски сдержанного лейтенанта.
17 сентября 1940 года, район Рас-Ассаз
Экспериментальная группа майора Декаля была наконец преобразована в полноценную
боевую эскадрилью. Ее новый командир капитан Эрази сразу же отправил на задание два
самолета — Бускальи и Робоне:
— Наши разведчики обнаружили неподалеку отсюда крейсер «Кент». Задача, думаю,
ясна.
...На фоне лунной дорожки отчетливо вырисовывался характерный силуэт английского
крейсера.
Действуя как на тренировке, «Савойи» зашли на цель. Держать самолет ровно, скорость
— около трехсот километров в час... Сейчас!
Маразио настаивал, чтобы наведение на цель производилось с помощью наблюдателя,
который должен по приборам определять курс корабля, постоянно вводить поправки и так
далее.
Все это слишком усложняет задачу. Опытный пилот вполне может на глазок вывести