Unknown
Шрифт:
…Уже темнело, когда СБ начали приземляться на аэродроме в Ханьчжоу.
— Господин Рычагов? — К командиру подошел представитель авиационного
командования китайских войск. Он не говорил по-русски, однако жаждал информации из
первых рук.
Китайский военачальник держал географический атлас. Он показал пальцем Ханьчжоу,
затем начал перелистывать страницы.
Рычагов открыл лист, где был обозначен
Китаец громко вскрикнул и, вскочив в свой автомобиль, быстро уехал.
— Чего это с ним? — осведомился Федорук.
— Видать, удивлен нашей прытью, — засмеялся Рычагов. — Неплохо мы отметили день
рождения Красной Армии!.. Японцы потеряли сорок самолетов, а горючего, говорят, —
трехгодичный запас. Все сгорело.
29 мая 1938 года, Ханьчжоу
Антон Губенко прибыл в Китай совсем недавно.
Предстоящий бой должен был стать для него первым.
Он знал, что японцы намерены сделать подарок своему императору на день рождения:
разбомбить город Ханьчжоу. Что ж, у летчиков-интернационалистов был приготовлен
собственный сюрприз для императора!
Китайские командиры, советские авиаторы и тот неприятный американец — все
совместно готовили операцию.
Американец предлагал вывести из Ханьчжоу и без того малочисленную группу
истребителей:
— Ничто не должно омрачить японцам радость победы! Пусть знают, что Ханьчжоу
никто не защищает.
— А усиленную пополнением и летчиками из Нанчаня группу вернем сюда в последний
момент! — подхватил Рычагов.
Хитрость была очень простой, но она сработала.
…Утром над Нанчанем сгустился туман.
Георгий Захаров, которому предстояло вести истребителей в Ханчжоу, поднял свой И-16,
чтобы посмотреть — насколько густая стоит пелена.
Выше сорока метров открывалось уже голубое небо.
Нужно взлетать! Истребитель пролетел над кромкой пелены, показывая остальным, что
толщина тумана невелика.
Один за другим поднимались советские истребители и скоро уже шли через горы.
…Над вышкой командного пункта на аэродроме Ханьчжоу поднялся синий флаг: сигнал
боевой готовности.
И-15 на высоте трех тысяч
Ожидание стало тревожным, и тут из облаков, с высоты свыше шести тысяч метров, на
советские истребители начали пикировать японские И-96, как их называли советские
летчики, — «Мицубиси» А5М.
Начался бой.
Скоро
появилась
первая
девятка
двухмоторных машин — бомбардировщиков. Их немедленно атаковала основная группа
советских истребителей, и скоро два японских самолета уже горели.
Семь оставшихся сомкнули ряды, но под натиском истребителей этот строй скоро
рассыпался. Бомбардировщики сбросили бомбы беспорядочно и повернули обратно.
…После сражения начали подсчитывать потери. Японских самолетов нашли
четырнадцать сгоревших. Китайцы, впрочем, сообщили о двадцати одном.
Советских было уничтожено два и еще один пропал без вести.
— Где Антон Губенко? — тревожился политкомиссар Рытов.
— Вроде, подбили его, я видел, как машина горела, — подал голос один из летчиков.
Неожиданно кто-то заметил самолет, подлетающий к аэродрому. Машина шла неуклюже,
переваливаясь в воздухе. Еле-еле сумел посадить ее летчик.
К нему бросились товарищи:
— Антон! Что ты сделал с самолетом?
Машина была искалечена: винт погнут, фюзеляж весь в дырах.
— Рубанул, — сообщил Губенко лаконически. — Почти как Нестеров, — добавил он,
подумав.
…Храбрец унтер-офицер Касимура видел, что у русского нет патронов. И чего,
спрашивается, погнался?
Касимура спокойно вел свой А5М. А русских нагонял и даже кулаком грозил: хотел
прижать к земле и посадить на свой аэродром. Русским давно хочется изучить японскую
технику.
Касимура сделал вид, что подчиняется, кивнул… а потом развернулся на сто восемьдесят
градусов и поднырнул под советский самолет!
Губенко и восхитился, и разозлился. Настиг японца и рубанул его винтом по крылу.
Касимура начал падать на землю. «Готов», — подумал Губенко и хотел было прыгнуть с
парашютом, но потом обнаружил, что самолет еще тянет.
— Вот и добрался до аэродрома, — закончил он рассказ.
Это был первый таран в небе Китая.