«Уолдо», «Неприятная профессия Джонатана Хога» и другие истории
Шрифт:
Закончив разминку, Уолдо перешел к более сложным движениям. «Уолдо» на станке отозвались, потянулись вверх, включили питание и легко и аккуратно продолжили цикл обработки отливки. Вот одна механическая рука опустилась вниз, отрегулировала высоту стола, а в это время другая увеличила подачу масла на режущую кромку.
– Ритмичней, Алек, ритмичней. Не дергайтесь, не делайте лишних движений. Старайтесь поспевать за мной.
Отливка с обманчивой быстротой приобрела форму, стало ясно, что на станке обрабатывается корпус обычного трехкулачкового зажимного патрона для токарного станка. Вот
Еще один корпус патрона упал на транспортер… и еще несколько. И Дженкинс, хотя никто не понукал его работать собственноручно, явно устал от усилий предугадать и повторить движения рук Уолдо. Со лба у него лил пот, на носу и на подбородке повисли капли. Улучив момент перезагрузки станка, он резким движением вырвал руки из задающих «уолдо».
– Хватит, – объявил он.
– Алек, давайте-ка еще одну. Вы делаете успехи.
– Нет.
Рабочий отвернулся, как бы собираясь уйти. Уолдо сделал резкое движение – такое резкое, что пришлось напрячь все силы даже в его невесомом окружении. Одна из стальных рук «уолдо»-исполнителя взметнулась и схватила Дженкинса за запястье.
– Алек, не спешите.
– Да пошел ты!
– Спокойней, Алек, спокойней. Вы будете делать, что говорят, не так ли?
Стальные пальцы с силой сжались, заходили. Уолдо приложился на все свои расчетные две унции.
Дженкинс зарычал. Единственный оставшийся зритель – другой ушел вскоре после начала урока – воскликнул:
– Мистер Джонс! Минутку!
– Либо заставьте его слушаться, либо увольте, ко всем чертям. Вы же знаете, что у меня в контракте стоит.
Внезапно звук и изображение с Земли отключились. Они вернулись через несколько секунд. Дженкинс смотрел волком, но больше не упрямился. Уолдо продолжил, будто ничего такого не случилось:
– Алек, дорогой, ну-ка еще разок.
Проведя еще один цикл, Уолдо распорядился:
– Теперь двадцать самостоятельных повторений с сигнальными лампами на локте и запястье. Со включенным хроноанализатором. Ваш график и заданный должны совпасть. Надеюсь, так и будет, Алек.
Без лишних слов он выключил большой экран и обратился к наблюдателю на малом:
– Макнай, продолжим завтра в это же время. Дело движется. Со временем мы превратим этот ваш дурдом в современное предприятие.
И выключил малый экран, даже не попрощавшись.
Уолдо несколько поспешил с окончанием занятия, потому что краем глаза углядел предупредительное помаргивание на панели своего домашнего информатора. К дому приближалось какое-то судно. Дело привычное: туристы вечно суются и автоохраннику приходится гнать их в шею. Но это судно дало условный сигнал и поэтому было пропущено к причалу. «Помело», однако номерной знак Уолдо разглядел не вдруг. Оказалось, флоридский. Кто из хороших знакомых раскатывает с флоридским номером?
Мгновенно перебрав в уме список – он был очень короткий, – Уолдо убедился: у него нет знакомых с флоридскими номерами, которые знали бы условный сигнал. Мгновенно заговорила настороженность, с которой Уолдо относился к внешнему миру; и он включил схему, посредством которой с помощью своих «уолдо» мог управлять несомненно противозаконными, но куда как смертоносными защитными устройствами, установленными в доме. Тем более что судно подваливало с непрозрачным кузовом. Ох, не к добру это.
Из «помела» выбрался кто-то, на вид довольно молодой. Уолдо присмотрелся. Кто-то незнакомый – возможно, он где-то видел это лицо. Нажим в одну унцию, и это лицо перестанет быть лицом, но Уолдо четко держал свое серое вещество под контролем и рукам воли не дал. Незнакомец повернулся, как бы собираясь помочь вылезти другому прибывшему. Да вот и другой. Но это же дядя Гэс! Вот старый дурак! Надо же, сообразил: приволок с собой совершенно чужого человека! И ведь знает же! Знает, как Уолдо относится к чужим.
Тем не менее команда на открытие замка была подана и прибывшие впущены.
Гэс Граймс протиснулся в люк, подтягиваясь от одного поручня до другого и натужно пыхтя, как обычно, когда попадал в невесомость. И как всегда, сам себе объяснил: это не от чрезмерного усилия, это диафрагма жестковата стала. Следом скользнул в люк Стивенс, всем своим видом демонстрируя безобидную гордость землеройки за то, как он отлично справляется с космическими условиями. Едва оказавшись в приемной, Граймс замер на месте, рыкнул и обратился к поджидавшему гостей манекену в полный рост:
– Уолдо, привет.
Кукла слегка повернула голову и повела глазами:
– Рад видеть, дядя Гэс. Хоть бы позвонили, прежде чем выбираться. Я бы вам на обед что-нибудь вкусненькое припас.
– Не стоит хлопот. Вряд ли мы проторчим тут так долго. Уолдо, это мой друг Джимми Стивенс.
Кукла уставилась на Стивенса.
– Как поживаете, мистер Стивенс? Добро пожаловать во «Фригольд», – произнесла она деревянным голосом.
– Как поживаете, мистер Джонс? – ответил Стивенс и с любопытством воззрился на куклу. Кукла выглядела на диво живой. В первый момент Стивенс и принял ее за живого человека. Некое «разумное факсимиле». Если вспомнить, ему доводилось о ней слышать. Мало кто видел Уолдо собственной персоной, все больше разглядывали картинку на экране. А те, кто являлся в «Инвакол» – ой, слава богу, вовремя вспомнил: не в «Инвакол», а во «Фригольд», – те, кто являлся во «Фригольд» по делам, слышали только голос Уолдо и довольствовались видом этого чучела.
– Дядя Гэс, без обеда я вас не отпущу, – объявил Уолдо. – Уж придется вам остаться. Вы у меня нечастый гость. Я сейчас что-нибудь быстренько соображу.
– Раз так, то, может, мы и останемся, – смилостивился Граймс. – А насчет меню не беспокойся. Ты меня знаешь. Я что хочешь разжую.
Стивенс от души поздравил себя с блестящей мыслью толкнуться со своими тяготами к доку Граймсу. Пяти минут не прошло, и на тебе! – Уолдо настоятельнейшим образом уговаривает их остаться и пообедать. Добрый знак.