Уот Тайлер
Шрифт:
— Очень рад слышать это, — отвечал Венедетто. — Начали ли вы уже сбор здесь, в Дартфорде?
— Нет еще, почтеннейший сэр, — отвечал Шакстон. — Прежде чем приняться за дело, я должен осмотреться, навести справки. Это оградит нас от проволочек и смут. Как я уже сказал, крестьяне сильно озлоблены, некоторые из них открыто высказывают, что не станут платить налог. Но мы посмотрим! Здесь есть один кузнец, некий Уот Тайлер, упрямый негодяй, который подстрекает народ к неповиновению. У него прехорошенькая дочка, которой на вид лет шестнадцать-семнадцать, хотя некоторые говорят, что она гораздо моложе, словом, еще малолетняя. Но я решил, что он заплатит за нее налог, я буду настаивать хотя бы только для того, чтобы насолить ему.
— Так и следует, это лучший способ обуздывать таких злонамеренных холопов, — заметил мессер Венедетто. — Начните именно с этого кузнеца.
— Я уже поставил его во главе списка, как ваше степенство можете тотчас убедиться, — прибавил сборщик податей, открывая свою книгу.
— Есть ли у него еще дети, за которых нужно платить налог? — спросил купец.
— Нет, это — его единственная дочь, — отвечал Шакстон. — Но, будь у него хоть дюжина ребят, я заставил бы его заплатить за них за всех. Теперь большинство крестьян с их женами и семьями собрались на лужайке. Если вашему степенству угодно будет сделать несколько шагов, то вы увидите их и сможете составить приблизительное понятие об их численности и о той сумме, которая соберется тут.
— Ну, пойдем! — воскликнул Венедетто.
И в сопровождении почтительно следовавшего за ним сборщика податей он отправился на деревенский праздник.
Глава XI
СБОРЩИК ПОДАТЕЙ
Веселье на лужайке было в полном разгаре. Молодежь плясала, устраивались различные игры. И, судя по оживлению и смеху, все были счастливы. Только один сборщик податей казался вовсе не у места на этом веселом празднике. Впрочем, к счастью, очень немногие замечали его присутствие, а потому и он не нарушал общего ликования.
Толпа окружала Майскую Березку густым, широким кольцом, сквозь которое ваш ломбардский купец протискался мало-помалу и мог теперь видеть пляшущих.
Некоторые девушки были очень миловидны. На Венедетто особенно сильное впечатление произвела одна из них своим пышным сложением. То была Марджори, дочь мельника, с которой Эдита встретилась и разговаривала в то утро. Хотя бойкая девушка уже около часа почти непрерывно кружилась вокруг Майской Березки, она и наполовину не казалась столь утомленной, как ее парень. Если Марджори задалась целью измучить этого бедного юношу, то вполне успела в своем намерении — вскоре он совершенно выбился из сил. Тогда она выпустила из рук венок, который так долго держала, и последовала за ним, раскрасневшись и тяжело дыша, среди смеха и шуток присутствующих.
Мессер Венедетто удалился одновременно с нею, находя, что достаточно насмотрелся на пляс. Он начал озираться, ища глазами Шакстона, которого оставил за кругом. Он не нашел сборщика, но внимание его было вдруг привлечено мощной фигурой человека в одежде кузнеца, стоявшего в некотором отдалении вместе с приятной, средних лет женщиной и с молоденькой девушкой.
У ломбардского купца тотчас же мелькнула догадка, что, по всей вероятности, это и есть Уот Тайлер, о котором говорил ему сборщик податей, вот почему он стал разглядывать его с некоторым любопытством. Но вскоре его внимание было отвлечено от кузнеца молодой девушкой. Он все еще не мог отвести от нее удивленного и восхищенного взора, когда к нему подошел Шакстон.
Перекинувшись несколькими словами со своим господином, сборщик направился прямо к кузнецу, которого спросил громко и нахально: как его имя?
— Какое тебе дело до моего имени? — угрюмо возразил тот.
— Очень большое, — сказал Шакстон. — В силу моих служебных обязанностей я уполномочен опрашивать всякого, кого бы мне ни вздумалось. И я вторично спрашиваю: как твое имя и прозвище? Отказываясь отвечать, ты навлечешь на себя законную кару.
— Моего мужа зовут Уот Тайлер, — вмешалась в разговор женщина, опасаясь какой-нибудь неприятности. — Он — кузнец и оружейник.
— Молчи, жена! — воскликнул Уот Тайлер. — Он и без того прекрасно знает, кто я. А теперь, любезнейший, какое же у тебя дело?
— Я еще не кончил опроса, — с важностью возразил Шакстон. — Эта девушка — твоя дочь?
Уот Тайлер начинал терять терпение, в особенности же он был взбешен тем дерзким и оскорбительным взглядом, которым сборщик окидывал Эдиту.
— Да, да, это наше дитя, — снова вмешалась жена Тайлера.
— Дитя! — воскликнул Шакстон. — Клянусь св. Блезом, что с виду это — совсем взрослая особа.
— Тебе бы лучше убираться! — крикнул Уот Тайлер с такой угрозой, сверкнувшей в его глазах, что сборщик счел за лучшее не раздражать его, тем более что около кузнеца собрались уже несколько человек, по-видимому, готовых вступиться за него. И он предпочел удалиться, только сказал, отходя прочь:
— Завтра мы еще поговорим с тобой!
Глава XII
МАРК КЛИВЕР, ЭЛАЙДЖА ЛИРИПАЙП И ДЖОСБЕРТ ГРОТГИД
Когда Шакстон отошел, мессер Венедетто приблизился к кружку кузнеца и сказал Эдите мягким голосом, как бы извиняясь:
— Надеюсь, прелестная девица, этот человек не был с вами груб?
Эдита ответила очень сдержанно, ей не хотелось вступать в разговор с чужестранцем, манеры которого хотя и были учтивы, но все-таки казались несколько развязными. Зато ее отец запальчиво возразил на его замечание:
— Вам, сэр, следовало бы поучить вашего слугу быть повежливее.
— Моего слугу! — воскликнул Венедетто.
— Да, или вашего приказчика, или как вы его там называете, — сказал кузнец. — Я, наверное, не ошибусь, если скажу, что вы — один из тех ломбардских купцов, которые взяли на откуп подушный налог, а тот нахал служит у вас сборщиком.
Ошеломленный таким обращением, Венедетто взглянул на собеседника, по не мог выдержать смелый и пристальный взгляд кузнеца и опустил глаза.
— Уот, уверен ли ты, что это — один из ломбардских купцов? — спросил один румяный, круглолицый парень из толпы.
— Так же уверен, как и в том, что ты — честный мясник, Марк Кливер, — отвечал Уот Тайлер.
— Пусть он опровергнет это, если может. Вот ему-то и его присным, а не королю и правительству приходится нам платить налог. И с какой стати мы, англичане, допускаем, чтобы нас обирали хищные иностранцы?