Уот Тайлер
Шрифт:
Едва сэр Джон довел свой рассказ до конца, а его мать, слушавшая, затаив дыхание, принялась расспрашивать его о спутниках по оружию, как вдруг со двора донесся сильный шум, среди него можно было уловить радостные восклицания и повторявшиеся имена де Вертэна, Филпота и сэра Осберта Монтакюта.
— А, клянусь св. Павлом! Они, кажется, отделались благополучно. Они здесь! — воскликнул сэр Джон, приподнимаясь.
Вслед затем сэр Евстахий де Валлетор вошел в залу, ведя с собой трех упомянутых храбрых господ. Они казались очень утомленными и все более или менее сильно пострадали от столкновения с мятежниками. Их встреча и обмен приветствиями с сэром Джоном Голландом отличались тою сердечностью, которая возможна только при подобных обстоятельствах.
История, каким образом им удалось бежать, могла быть объяснена в нескольких словах. Все трое лишились коней — вернее, последние были убиты мятежниками. И каждый из них вскочил на первого попавшегося свежего коня из-под убитых всадников. Прокладывая себе путь мечами и разя всякого, кто дерзал задержать их, они выбрались из неприятельских рядов. Очутившись на свободе, они соединились и, узнав по возгласам неприятеля что сэр Джон бежал, последовали за ним с возможной быстротой, но, по всей вероятности, избрали другой путь к Эльтгемскому дворцу.
— Однако, благодарение Богу, вы возвратились здравыми и невредимыми! — воскликнула принцесса.
— Но мы ничего не сделали! — сказал сэр Джон Филпот. — Правда, нам удалось сразить много врагов, а мы потеряли почти всех наших людей и не успели в нашем главном замысле. Ваша милость не можете оставаться здесь долее: мятежники преследуют нас по пятам и, по всей вероятности, нападут на дворец.
— Принцесса никоим образом не может быть застигнута врасплох, — сказал сэр Евстахий де Валлетор. — К ее услугам имеется подземный ход, который ведет из дворца к охотничьей башне у Гринвича, этим путем она во всякое время может удалиться со своими дамами и конвоем. Как вам известно, у Гринвича постоянно находится королевский баркас.
— Я уже слышала об этом подземном ходе, но никогда не видела его, — сказала принцесса.
— В подземелье ведет тайный вход, государыня, но мне хорошо известно, как его найти, — ответил сэр Евстахий. — Я провожу вас к нему, когда бы вы ни пожелали.
— Я хотела бы подождать, видеть, что будет дальше, — сказала принцесса.
— Вам всего лучше не засиживаться здесь, матушка, — заметил сэр Джон Голланд.
Тут в залу вошел один эсквайр.
— Мне кажется, мы узнаем сейчас нечто такое, что может повлиять на решение вашей милости, — сказал сэр Евстахий. — Ну, что? — добавил он, обращаясь к эсквайру.
— Сейчас показался вдали значительный отряд всадников, — ответил тот. — Насколько могу догадаться, он состоит приблизительно из шестисот человек: из них половина вооружены луками, половина — арбалетами. Они остановились на отдаленном конце аллеи. Не смею также умолчать, что они имеют при себе знамя св. Георгия и с полдюжины рыцарских значков.
— А! Дерзкие негодяи! — воскликнул сэр Евстахий.
Минуту спустя в залу вошел второй эсквайр. Он доложил, что герольд в сопровождении трубача медленно подъезжает к воротам дворца.
— Ого, герольд! — прыснул со смеху сэр Евстахий. — Хотел бы я послушать, что он скажет.
— Я пойду с вами, сэр Евстахий, — сказала принцесса. — И в вопросе о моем отъезде буду руководствоваться тем, что скажет этот герольд.
— Пойдем все! — воскликнул сэр Джон Голланд. — Барон, дайте мне вашу руку, — добавил он, обращаясь к де Вертэну.
Затем сэр Евстахий повел принцессу на зубчатые стены, примыкавшие к воротам.
Глава XIV
БАССЕТ ТРЕБУЕТ ВЫДАЧИ СЭРА ГОЛЛАНДА
Достигнув этого места, они увидели герольда в плаще поверх лат, медленно приближавшегося по аллее вслед за трубачом, ехавшим впереди. Он был на великолепном коне и превосходно вооружен, а когда молодец приблизился, принцесса была поражена гордым выражением его лица и величавой осанкой.
— Не может быть, чтобы этот человек был крестьянином, — заметила она.
— Это — Конрад Бассет, — ответил сэр Джон.
Когда всадник был в расстоянии пятидесяти ярдов от ворот, он остановился. Трубач, ехавший немного впереди, трижды протрубил в рог.
Едва замерли резкие звуки рожка, офицер, стоявший с кучкой арбалетчиков на вышке барбакана, воскликнул громким голосом:
— Что тебе нужно?
Не проявляя ни малейшего страха, а также отнюдь не уменьшая высокомерия в осанке и движениях, герольд подъехал к барбакану и заговорил внятным голосом, с полной непринужденностью:
— Скажи вельможе или рыцарю, который состоит начальником дворца, что мы, члены кентских общин, будучи жестоко оскорблены сэром Джоном Голландом, пытавшимся похитить молодую девицу у ее отца, и зная в то же время, что мы не добьемся справедливости иным путем, требуем, чтобы он был выдан нам вышеупомянутым рыцарем, дабы он понес соответственное наказание за свой проступок.
На бледных щеках сэра Джона Голланда, пораженного таким требованием, выступил густой румянец. Он хотел уже немедленно и резко ответить, но принцесса удержала его. Впрочем, этот ответ был дан сэром Евстахием, который произнес суровым и решительным голосом:
— Скажи пославшим тебя, что я, сэр Евстахий де Валлетор, начальник этого дворца и представитель ее высочества принцессы Уэльской, отношусь с презрением к их дерзкому требованию. Даже в том случае, если бы оно было выражено пристойным образом, я отказался бы выслушать его. Я не желаю вступать в переговоры с мятежниками и даже не имею на это никакого права, тем не менее, питая некоторую жалость к твоим заблуждающимся товарищам, позволяю тебе передать им мои слова. Если они хотят получить некоторые вольности и преимущества, то должны немедленно сложить оружие и выразить покорность своему верховному повелителю, королю.
В ответ на эти слова герольд презрительно рассмеялся.
— Коль скоро вы отказываетесь выдать сэра Джона Голланда, — сказал он тем же высокомерным и бесстрашным голосом, — то мы сами возьмем его и обезглавим.
Молодой вельможа до такой степени был возмущен наглостью этого заявления, что не замедлил бы приказать арбалетчикам направить залп стрел в герольда, если бы не вмешался сэр Евстахий.
— Остановитесь! — властным голосом воскликнул он. — Ему не должно быть причинено никакого вреда.